Деревянные остроносые башмаки, полосатые чулки и недавно белый передник, становящийся все более красным. Пятеро усачей в стальных островерхих шлемах-рокантонах, похожих на шляпы, с алебардами и тяжелыми аркебузами, мирно попыхивающими длинными фитилями, резавшими гуся за гусем.

Мари всхлипнула, глядя на мальчишку, только-только прибежавшего со стороны зеленовато-заиленного канала, убегавшего к мельницам на дамбе вдалеке. Смотревшему на грустные и немигающие глаза собственной матери, лежавшей у грязных сапог солдат, не обращавших на паренька никакого внимания.

И зря.

Сталь кирас и шлемов скрипела, загибаясь внутрь. Кричали испуганные кони, сбросившие седоков, взбесившиеся и топчущиеся по ним сталью на копытах. Кричали гуси, окружившие солдата с ножом, гуси, алые почти по самые крылья.

Мальчишку подстрелили в плечо с арбалета, связали по рукам и ногами, тащили к сухому и суровому человеку в черной рясе, с большим распятием на груди и с выбритой тонзурой.

— Ихо де диабло, санкта Мария! Ихо де путал лос диаблос!

Мальчишка смотрел мертвым взглядом на спешно собираемый костер и не слушал монаха, торопливо читавшего что-то на латыни.

— Как ты выжил?

Мари, отпущенная Карлом из его воспоминаний, мелко тряслась, сглатывая пересохшим горлом и блестела глазами. Слезы катились сами по себе, а в душе, ноя и скребясь, бушевала чужая боль и тоска. Как же больно!

Карл усмехнулся, возвращая назад очки.

— Магия оставляет след, Марылька. Мой оказался очень сильным, я почти полностью иссушил себя, не зная, как справиться. Такой вот оказался первый раз, и пришлось выплеснуть все, копившееся мои первые десять лет жизни. А как выжил?

Козодой скрипнул еще раз. Карл вздохнул и щелкнул пальцами. Птица подпрыгнула, неожиданно крякнув и почти упала, в последний момент нелепо замахав крыльями, переливающимися в закатном солнце.

Остальные замерли, глядя на нее, переводили взгляды на Карла, блестевшего ровными и чуть желтоватыми зубами через черноту усов с бородой.

— Чего? Надоел мне этот козодой, пусть думает, что он индоутка. Как выжил? Да просто мимо проходил Якоб, а у него на постоялом дворе в Стреендаме сперли лошадь. Самый настоящий маг захотел спасти, пополнив свою коллекцию, какие-то картины. Ведь у меня на родине любили писать натюрморты, с окороками, фруктами и прочей вкуснятиной. И старика Якоба отправили их спасать, и он, злющий как тысяча лепреконов, шел пешком до речной гавани. А тут жгут меня, мальчишку с половиной магической крови.

Мари невольно хихикнула.

— Смешно? Мне тогда было не до смеха, не говоря про монаха с солдатами. Якоб, напомню, оказался очень зол, кобылу-то купил за десять гульденов, а жадина он еще тот… был. И тут след от моей выходки, и я почти на костре. Хотел бы пожалеть солдат, но они того не стоили.

Алекс подкатил последними, стуча колесами. Сидели вокруг, стояли, прислонившись к полыхающим кленам. Карл кивнул, разглядывая ребят.

— Вы умеете очень мало, кадеты, кроху от того, что сможете делать. Снег, тебя мы несли под руки два дня назад, когда ты потерял сознание, и нам пришлось выбираться с тобой на закорках. Майя, ты еле встала тогда, в доме отчима, помнишь?

Помнили все. Мари вздохнула, окунаясь в каждый случай, когда была нужна сила, когда потом ее мог легко прибить даже малыш лет семи.

— Не тратьте себя часто, пока не доберемся до Айсштирка. Ледяной Замок сможет защитить всех, кто попадет за его стены. И меня… Пока я лишь чуть сильнее каждого и каждой из вас, кадеты. И то, только из-за своего опыта и вот этих чертовых амулетов в кошеле.