Впрочем, просто ли человек, вдруг подумалось ей.

Присев на кушетку, она содрогнулась. Комната становилась все больше похожа на нутро холодильника. А она вымокла – и еще этот неуютный холод страха…

Возьми себя в руки, девчонка. Так недолго и свихнуться.

Недолго?

Бекки прошла на мягких ногах на кухню, выпила стакан воды.

Зверь с горящими глазами, подумала она, рычащий голодный зверь.

Все это не могло быть просто сном. Никак нет. Слишком ярко и живо.

А может, она действительно начинает сходить с ума.

Нет, со мной все в порядке! И все эти психиатры – просто недоумки. Сейчас я испытываю что-то вроде прозрения, предупреждающего прозрения. Нутром чую, это так.

Бекки попыталась найти в творящемся с ней хоть какой-то смысл, но такая миссия оказалась невыполнимой. В конце концов она сдалась и вернулась в кровать.

Но спала плохо.

И тогда он разыграет свою карту.

Он был умен. Приятно сознавать свое превосходство: думая об этом, он неизменно улыбался. Конечно, ему помогали. Тот же Клайд, поселившийся теперь в его голове.

Но ожидание… как оно его утомляло.

Открыв со своей стороны дверь, он вышел из машины.

Снаружи было прохладно, но нехолодно. Ночь прояснилась, луна отчетливо пропечаталась на небе. Почти полная – если не вглядываться, за полную и примешь. В ближайшие несколько дней ее цикл будет завершен. Сотворить задуманное им дело в час тревожного полнолуния казалось хорошей идеей.

Он огляделся по сторонам.

Заехать на это пастбище и припарковать машину на дальнем его конце, в густой тени деревьев, – очередная гениальная идея, пришедшая ему в голову (он не помнил, пришла она с помощью Клайда или без оной). Полицейские не смогут проверить все близлежащие выгоны – их тут сотни. Шансы на то, что им ударит в голову проверить конкретно этот выгон, стремились к нулю. Даже теперь, когда непогода улеглась, им ни за что не углядеть машину под этими деревьями. Прекрасное местечко для спокойного и безопасного привала.

– Что-что? – тихо спросил он. Склонил голову, прислушался. – О да, я знаю, мой друг Клайд. Скоро. Совсем скоро.

– Я собираюсь наведаться в Минанетт, кое-что купить. Хочешь со мной?

Бекки улыбнулась. Зловещий флер видений улетучился при свете дня, но холодок от них, будто отсвет, не желал уходить.

– Нет, я останусь здесь и буду листать журналы. Взяла с собой целую стопку.

Монтгомери хохотнул.

– Как скажешь, но давай хотя бы составим список, что купить, пока я здесь. Есть у тебя какие-нибудь пожелания?

– Дай подумать…

Она нашла бумагу и ручку. Вместе они набросали список, обсуждая каждый пункт, с чем-то соглашаясь, а что-то отбрасывая.

– Ты точно найдешь дорогу в Минанетт? – спросила Бекки.

– Дин сказал так: едешь по асфальтной дороге десять миль и не моргаешь.

– Похоже на него.

В дверях они поцеловались – сухо, как губка с грязной поверхностью. Монтгомери прошел к «гольфу», обогнул его, бросил взгляд в зеркало заднего вида – нет ли кого в салоне.

Бекки уже ретировалась внутрь.

– Этакая возвышенность, – пробормотал он и сел за руль.

Когда десятая миля подошла к концу, первое, что Монтгомери увидел, – заправочную станцию с мелким магазинчиком при ней. Огромная вывеска над дверью сообщала:

«ПОПОВЬЯ ЛАВКА».

Хмыкнув, Монтгомери проехал мимо и принялся обследовать городок. Или назвать местечко иначе – поселок, община? Любое из этих слов в данном случае смахивало на предельно вежливый эвфемизм.