Труп, а под кучей угольев нашли полусожженное тело женщины, притом, судя по состоянию зубов, молодой, едва ли имел даже самое отдаленное касательство к купле-продаже расположенной неподалеку недвижимости. Но всякая крупная сделка хотя бы краем да затрагивает местные власти, которым любая огласка, по поводу или без повода, совершенно ни к чему. Отсюда повышенная нервозность прокурора, поручившего Бобышкину побыстрее и, главное, без излишнего шума провести расследование.

 - А то наедут журналюги да настрочат такого, что не расхлебаешь, напутствовал он. - Понял, Федор Поликарпович?

 Как не понять... Профсоюзы, банк, крупные деньги, большие связи, а тут - обгорелый труп. Поневоле опять всколыхнется волна. Над банковской сферой вообще постоянно сгущались тучи. Помимо того, что несколько крупных банков приостановили выплату вкладчикам, вскрылись и стали достоянием гласности крупные махинации. Выяснилось, например, что дом, в котором расположился Московский банк, был приобретен за пять миллионов долларов, взятых из фонда медицинского страхования. Но куда больший общественный резонанс вызвала сделка, которую провернуло высшее руководство профсоюзов.

 За годы советской власти ВЦСПС сосредоточил в своих руках собственность, эквивалентную годовому бюджету какой-нибудь европейской страны. Санатории, дома отдыха, турбазы, спортивные комплексы, пансионаты все это могло бы стать золотой жилой, способной поддержать в переходный период миллионы честных тружеников, ежемесячные взносы которых в конечном счете и составили могущество самой массовой организации, построенной по принципу демократического централизма. В последние годы коммунистического режима эти взносы взимались в принудительном порядке со всех работающих граждан, вне зависимости от их формального членства.

 И вдруг оказалось, что нынешние боссы "школы коммунизма" не особо нуждаются в отчислениях от зарплаты. И даже тот факт, что количество членов ФНПР и ВКП сократилось вдвое, не только не произвел переполоха в верхах, но, напротив, вызвал вздох облегчения. Чем меньше потенциальных претендентов на собственность, тем больше шансов, что она попадет в одни руки. Директора втихую приватизируют заводы и совхозы, секретари творческих союзов - дома творчества в Подмосковье и старинные особняки в границах Садового кольца, академический президиум - гостиницы и рестораны. Но все это мелочь, шелуха, по сравнению, скажем, с уникальным в масштабах планеты туристическим комплексом "Измайлово", гостиницей "Спутник" и прочей профсоюзной недвижимостью, включая автобазы и гаражи.

 Первички на местах безмолвствуют, довольствуясь своим куском и взносами, которые оставляют себе, а столица, снимая обильные пенки с доходов, великодушно закрывает на это глаза. Все, кроме пребывающих в неведении трудовых масс, довольны. Так бы и продолжалось к взаимному удовольствию, не грянь нежданная гроза. Молнией, ударившей с надмирных высот, где сгущаются эти самые тучи, стала весть о продаже Института профдвижения в Салтыковке.

 Огромный комплекс с учебными аудиториями, общежитием, столовой, гаражом и обширным участком земли был продан за смехотворную сумму в шесть миллиардов рублей! Притом тайно, в нарушение всех правил, без какого бы то ни было декорума коллективных решений. Хозяйство приобрел Столичный банк сбережений, фактически даром. Завесу тайны над сделкой, лишившей сорок миллионов человек их, пусть маленькой, но законной доли, приподняла пресса. Выяснилось, что президент банка и глава профсоюзов - одно и то же лицо. Сам себе и продал.

 Надо ли говорить, что зловещая находка в лесном массиве могла подлить масла в огонь разгорающегося скандала, хотя густо заросший ельником холм находился далеко за границами территории бывшего института и никакого отношения к международному профдвижению не имел.

 Само упоминание места было способно разбудить притихшие было страсти: "Салтыковка", "Салтыковка".