|
— Собрался было на Шикотан, да туманы — не сразу и доберешься. Я ведь якутов оставил, теперь изучаю племя айнов... «Сунгари» брал в бункера уголь, и, чтобы избежать грязи и грохота лебедок при погрузке, Соломин разместился в гостинице. Серошевский объяснил ему правила поведения: — Гопака не плясать, кулаком по столу не трахать, иначе этот гранд-отель рассыплется на массу лакированных палочек и бумажных ширмочек... Помни, что ты не в России! Из окна Соломин видел здание христианско-православной церкви, возле нее колыхался русский флаг. — Япония, — пояснил Серошевский, — ожидает визита военного министра Куропаткина... Они поехали представиться русскому консулу Геденштрому. Консул был настроен пессимистически. — Ну да! — сказал он. — Куропаткин приедет, но японцы перехитрят его, как глупого мальчика... Я-то знаю, что с западного фасада Японии убраны все мощные батареи, а в крепостях, которые посетит генерал, собрана музейная заваль. Отличные войска спрятаны внутри страны, Куропаткину покажут хилых солдат запаса, вооруженных допотопными кремниевыми ружьями. Весь броненосный флот Японии заранее выведен в океан и не покажется у берегов, пока наш министр отсюда не уберется... Геденштром дал Соломину прочесть свое последнее донесение в Петербург. «Я опасаюсь, — сообщал он в МИД, — что все согласия с японцами о рыбных промыслах в наших водах, которые охраняются одной лишь канонеркой «Маньчжур», останутся мертвой буквой, исполнять которую японцы не станут...» Андрей Петрович перевел разговор на охрану рыбных богатств Камчатки, на что консул реагировал с крайним раздражением: — Вам бы, как начальнику этого берендеева царства, следовало знать о японском обществе «Хоокоогидай±». — Что это значит? — спросил Соломин. — С языка сакуры на языке родных осин это звучит так: «Патриотическое общество японской справедливости». Но за рекламой патриотизма ловко маскируется организация офицеров японского флота, готовая к захвату Камчатки. Соломин подыскал вежливые слова для ответа. — Японцы раса теплолюбивая, — сказал он. — Доказательством тому массовая скученность населения на юге Японии и пустынность на севере страны. Как-то не верится, чтобы они пожелали зарыться в наши сугробы. Вы когда-нибудь, господа, видели японца, который бы катался на лыжах? Серошевский засмеялся, а Геденштром сказал: — Вы наивны! Члены общества «Хоокоогидай±» успели водрузить форты на островах Шумшу и Парамушир, которые вплотную подступают к берегам Камчатки... Когда вашу милость назначали в Петропавловск, вас предупреждали об этой угрозе? — Впервые слышу, — сознался Соломин. — Ради чего же вы едете на Камчатку? — Чтобы навести там порядок... Дипломат ответил недипломатично: — Вот придут японцы, они вам наведут порядок! Соломин и Серошевский покинули консульство. — Я думаю, — сказал Соломин, — такая оценка событий Геденштромом происходит только из-за того, что он немец, а немцы не очень-то уверены в мощи России. — Не заблуждайся, — ответил писатель. — Геденштром хотя и носит немецкую фамилию, но его предки со времен Екатерины жили в Сибири, этого срока вполне достаточно, чтобы основательно обрусеть. Обидно другое: в Петербурге от его донесений отмахнутся, как от назойливой мошкары, а верить станут лишь Куропаткину, который убежден, что японцы «не посмеют»! — Но я тоже убежден, что японцы не посмеют конфликтовать. |
