|
Да-да, именно так, вечную! Ты станешь бессмертным. Тебе будут поклоняться людские племена. Приносить тебе жертвы. Приводить самых прекрасных девушек — девственниц или, напротив, утонченных развратниц, как ты пожелаешь. Золото будет течь к тебе рекой. Окруженный всеобщим поклонением, непогрешимый, неуязвимый, вечный, станешь ты править отданным твоему водительству народом, пока не исчахнут усталые звезды и Всеотец не низринет сей несовершенный мир в горнило Первозданного Пламени, где сгинут и боги, и смертные, и начнется новый жизненный цикл… И это — вместо жалкой участи смертного! Подумай — еще один-два десятка лет, и тело твое откажется служить тебе. Болезни подточат несокрушимое здоровье, мускулы утратят былую силу. Ты превратишься в дряхлого, беззубого, трясущегося старика, не помнящего даже свое собственное имя. Мальчишки будут швырять в тебя камнями и кричать — "плешивец, плешивец!"… хотя нет, постой, это совсем из другой истории… Одним словом, ты понял меня? Или те старики, которых ты встречал, не служат самым ярким доказательством моих слов?
— Стариков я, конечно, встречал, — невозмутимо ответил Конан. — Но у моего народа есть присловие — тот не мужчина, кто доживает до старости и умирает в собственной постели. Я не успею состариться, не бойся. Я паду в честном бою, и мой дух отправится в небесные чертоги Крома! — Конан осекся, сообразив, что проговорился, но было уже поздно. — А, так ты из Киммерии! — обрадовался волшебник. — Очень хорошо, очень! Ты-то мне и нужен! И у меня уже есть для тебя отличное место… — Он сделал паузу, словно чтец, отыскивающий нужный свиток. — Ага, вот оно. Ну да, так и есть — прекрасное место, воинственное и многочисленное племя… Женщины его страстны и красивы, мужчины — храбры и кровожадны. Ты именно тот бог, что им нужен! — И что же ты требуешь взамен этого великолепия? — поинтересовался Конан. — Власть, бессмертие, богатство, женщины… Кстати, как насчет них? Тело я сохраню или как? Без этого я не согласен! — Сохранишь, сохранишь! — радостно воскликнул волшебник. — Ну конечно же, сохранишь! Иначе вся затея была бы лишена смысла! А суть именно в том, чтобы тебя могли лицезреть восторженные верующие! Не каждый день, конечно же… по праздникам… но могли бы! — А женщина мне нужна каждый день! — заупрямился Конан, изо всех сил пытаясь сыграть как можно лучше — волшебник должен был уверовать в согласие киммерийца и выболтать побольше — глядишь, и из его слов Конану удастся понять, как с ним бороться… Шанс ничтожный, но иного у северянина просто не было. — Ну, ты слишком многого хочешь! — Чародей принялся торговаться, словно мелкий разносчик на рынке. — Виданное ли это дело — женщина каждый день! Хватит и одной ночи в месяц… — Тебе, может, и хватит, — отпарировал Конан. — Но не мне. Каждые два дня — это мое последнее слово! — Но тогда утратится вся твоя божественность! — возмутился чародей. — Получится, я зря старался?! — Ну, это меня не волнует, — Конан откинулся на спинку кресла. После долгого препирательства они в конце концов сошлись на каждой четвертой ночи. — Только учти — твоих любовниц тебе придется или есть живьем, или поджаривать на медленном огне и пожирать уже потом, — злорадно предупредил волшебник. — Иначе тебя не будут бояться, а если тебя не бояться — то какой же ты бог? — Пожира-ать? — удивился Конан. — Вот еще! Я же не дикарь. Нет, так дело не пойдет. |
