Мне осталось только согласно кивнуть.

    -  А лечить можешь только голову или и другие раны? Что, тоже не помнишь? Ну, ничего, потом проверим.

    Я показал на убитых и знаком спросил, что с ними делать. Сержант сразу перестал улыбаться и посмотрел на тела с плохо скрытым презрением.

    -  Они хотели тебя ограбить, а меня убить, - объяснил он. - Меня, старшего по званию! И это солдаты Великой армии!

    Эта мысль так его расстроила, что он опять дотронулся рукой до лба. Потом взял себя в руки и решил:

    -  Заберем их ружья, чтобы не достались русским, - добавил он.

    В это момент я подумал, что, кажется, я и есть тот русский, которым они не должны достаться и невольно улыбнулся. Сержант улыбку не заметил, он в это время обшаривал карманы убитых. Быстро отыскал кожаные мешочки с деньгами.

    -  Им они все равно больше не понадобятся, - смущенно усмехнувшись, объяснил он, опуская их к себе в карман, - а мы с тобой разделим поровну.

    Встретив мой недоумевающий взгляд, француз решил, что я ему не очень верю, и решил поделить деньги здесь же на месте. Меня же в тот момент деньги интересовали совсем по другой причине. Я подумал, что по монетам смогу хотя бы понять, где нахожусь. Сержант высыпал содержимое кошельков в кивер. Горка из монет получилась внушительной. В основном там оказались серебряные монеты, но было много и золотых. Он быстро сосчитал деньги и действительно поровну их разделил. Я взял мешочек со своей долей и выудил из него золотую монету. Она оказалась довольно тяжелой, явно больше десяти граммов. На ней был портрет длинноносого человека, и надпись латинскими буквами «Наполеон император», а на реверсе «Республика Франция» и дата 1806 год.

    Я попытался вспомнить, кто такой Наполеон и какое отношение я могу иметь к Французской республике 1806 года. Что-то в этих словах было мне знакомо, но пока они в общее понятие не складывались и я на время оставил попытки.

    -  Император! - с благоговением в голосе, сказал сержант, увидев, что я надолго задержал взгляд на портрете Наполеона. - Генерал Бонапарт! Я с ним воюю с самого Аустерлица. Сколько раз видел его так же близко как тебя! - теперь, когда у него перестала болеть голова, говорил он быстро, напористо даже казалось с наслаждением очень словоохотливого человека. - Ну что, пошли? - перескочил он с темы императора на текущие дела. - А то от своих отстанем, а мне еще нужно будет успеть доложить субалтерн-офицеру о попытке бунта и дезертирства. Меня зовут сержант Жан-Пьер Ренье, 106 линейный полк, а ты? Ну, да я забыл. Знаешь что, давай мы и тебе придумаем имя, ну, чтобы не было никаких разговоров. Знаешь, кем ты будешь, - он задумался, покопался в памяти, потом уверенно предложил, - ты будешь Сигизмундом Потоцким. У меня был такой лейтенант Сигизмунд Потоцкий. Запомнишь?

    Я кивнул.

    -  Или хочешь назваться капитаном? Нет?

    Я отрицательно покачал головой.

    -  Скажу, что давно тебя знаю. Знаешь, как тебя ранили? Ты во время нападения казаков упал с лошади, ударился головой и потерял память. Лучше так, а то еще обвинят в дезертирстве, - не умолкая болтал он, наверное наверстывал упущенное.

    Меня такое предложение вполне устроило. Лучше быть хоть кем-то, чем неизвестно кем. Я опять согласно кивнул. Потом мы поделили ружья, и пошли в ту же сторону, куда меня недавно несли вперед ногами.

    Дождь между тем шел и шел. Мундир Ренье так пропитался водой, что казалось, на нем нет сухой нитки, а вот с моей одежды вода просто скатывалась. Мне скоро стало жарко, и я расстегнулся.