— Дай мне пару минут, — умоляет он, ощущая мою жажду… Вряд-ли я буду милосердной…

Я улыбаюсь, а сама медленно обнажаю свое тело, растворяя в воздухе по одной детали туалета. Исчезают сандалии, рубашка, бюстик, трусики. Я сижу в кресле, закинув ногу на ногу, и поигрываю золотой цепочкой на щиколотке.

Грант застывает неподвижно, как мраморная статуя, только горящие глаза выдают живого человека. Он охватывает меня всю — от кончиков пальцев ног до макушки и мне становиться жарко от огня, пылающего во взгляде. Он резко отталкивается от стола и идет ко мне с таким выражением на лице, от которого когда-то мне стало бы страшно. Но не сейчас. А сейчас я хочу поиграть и исчезаю, телепортируясь в гостиную. Грант перемещается за мной. Я бесконечно прыгаю из комнаты в комнату, не давая к себе приблизиться. Он чувствует, что я совсем рядом, здесь в его замке, но находит только укрытый цветами пол очередной комнаты и тонкий аромат духов в воздухе. Я слышу разъяренный рык уязвленного в самое сердце мужчины, и мой смех разливается хрустальными колокольчиками по коридорам и залам. Я знаю, в глубине души ему нравиться погоня. Он хищник, быстрый, свирепый, неутомимый. Это в его природе — догонять и подчинять себе.

И когда я даю себя поймать, между нами уже нет нежности. Только немыслимая, сумасшедшая жажда и одержимость. Он распален до предела этой игрой, погоней, моим запахом. Мы два сцепившиеся друг с другом зверя с низменными порочными инстинктами. Сильные, быстрые и ненасытные. Я впиваюсь ногтями ему в спину и кусаю его шею. Он распинает меня на кровати, пригвоздив всем телом, не давая ни глотка свободы, и одним мощным сильным толчком глубоко входит в меня. Жестоко, грубо, до предела… Так, как когда-то обещал…

* * *

Иногда я вмешиваюсь в его планы, путаю ему карты, вселяя любовь в сердца его союзников или противников. Он недовольно бурчит, но я знаю в глубине души ему нравиться это. Он хочет, чтобы я участвовала в его проектах, пусть в самых незначительных и пустячных. Хочет, чтобы я боролась, но я по-прежнему не люблю войну и насилие. Даже бескровные офисные войны между женщинами, за обладание желанным холостяком, или борьба на религиозной почве. Все это претит моей сути Любви. Мы ссоримся по этому поводу и даже не разговариваем несколько минут… Мы по-прежнему такие разные… И никуда от этого не деться…

Он говорит, что не знает, что такое любить. И никогда не любил в своей жизни. Мой умный, наивный мужчина… Пусть говорит, что хочет, но я-то знаю, что он любит меня. Это так же очевидно, как то, что трава зеленая, а небо голубое. Я вижу этот яркий свет, что горит у него внутри. Я ведь Хранительница Любви. И знаю, что это такое. Я смотрю на этот огонь регулярно, посещая землю и наблюдая за влюбленными парами. Я постоянно вижу, как вспыхивают и гаснут эти маленькие огоньки, если любовь прошла, или горят ровным теплым светом, если она поселилась в сердце надолго. Поэтому тот яростный пожар, пылающий внутри у Гранта, я уж точно не смогла бы не разглядеть. Я только улыбаюсь и киваю, соглашаясь… «Как хочешь, мой дорогой. Хочешь бороться с собой — борись… Я подожду, когда ты сдашься».

Иногда он внимательно и цепко смотрит на меня, когда я прихожу после встреч с Амандой, Саймоном и Дэвидом. Мне кажется, он почти принюхивается к моим эмоциям и запаху, и успокаивается.

— Неужели ты думаешь, что если я захочу уйти от тебя, ты меня сможешь остановить? — шутливо его поддеваю и улыбаюсь его ревности.

— Ты никогда меня не покинешь, — отвечает без улыбки Грант… — все десять тысяч лет ты будешь со мной…

— Как ты можешь загадывать так далеко? — мне по прежнему весело от его хмурого вида, — я не знаю, что будет через пять лет, а ты говоришь — тысячи… Может, мы уже будем к тому времени бестелесными энергетическими оболочками и будем висеть где-нибудь в стратосфере, наблюдая за миром…

— Значит, будем висеть рядом, — отрезает Грант… и уже мягче добавляет, притягивая к себе и обнимая, — я не отпущу тебя… Смирись с эти… Если захочешь уйти — я найду способ тебя вернуть… Ты же знаешь, я всегда добиваюсь поставленной цели… Даже если для этого мне нужно будет шантажировать тебя апокалипсисом или мировой войной…

Я возмущенно смотрю ему в глаза.