— Хорошо, — хмуро кивнул Грант, и язвительно добавил, — мы можем быть свободны, госпожа распорядитель?

— Можешь, Грант… На сегодня достаточно, — искренне и радостно улыбнулась Аманда, ничуть не обижаясь, — только поймите, мы не сможем просто сидеть в одной комнате и каждый будет заниматься своими делами. Чтобы что-то получилось на земле, мы должны общаться, переплетаться эмоциями… Помните, как тогда нам Посланник показывал, со мной и с Саймоном…

— Может ты еще предложишь здесь оргию устроить. Всем вместе? — насмешливо бросил Грант, — так я не против… Говоря это, он нахально пялился мне в лицо и чуть ниже.

— Ну, до этого, думаю не дойдет, — хихикнула Аманда.

— Жаль, — коротко произнес Грант и исчез… Постепенно растворились все Хранители.

— Хух, — выдохнула я, — как будто после самой сложной операции вышла из операционной.

— Да, — согласилась Аманда, — какие-то они несговорчивые и грубые… Но все-равно, я довольна результатом собрания… Все согласились… Ура! Это нужно отметить, айда ко мне в коммуну?

Мы все радостно вскочили и перенеслись к Аманде.

* * *

Мы стали встречаться каждую неделю. Аманда, как и обещала, за день до встречи извещала каждого Хранителя необычным способом. Например, над моим замком в воздухе развевалось алое полотнище, где огромными белыми буквами было написано «Не забудь — завтра в восемь будь!». К вечеру полотнище исчезало.

В огромной комнате, напиханной разнообразными тематическими приспособлениями (от карточных и шахматных столиков до игровых автоматов и тира) находились двенадцать Хранителей. Четко два часа, не более. Со временем, конечно, мы стали более тесно общаться с Максимом, Софией, иногда к нам присоединялась Мудрость. Хаос, Война и Болезнь по-прежнему проводили совместное время или молча сидя в кресле и потягивая что-то из стакана (Грант) или обливая презрением и ненавистью любое наше желание пообщаться (Альфред). Ионна и Арина были близки более чем остальные. Почти как мы с Амандой. Они или играли в шахматы или обсуждали труды великих мыслителей. Было очень интересно за ними наблюдать. Две молодые женщины, сидя на диване, вдруг застывали на пару секунд (прочитывали из базы данных талмуд), потом отмирали и начинали спорить о высоких материях.

В итоге Альфреда мы оставили в покое. «Ненависть и страх всегда одинокие», — глубокомысленно заявила София и попросила больше не цепляться к нему. Пусть сидит. Я была полностью согласная с ней. Аманда в силу своего характера многое не понимала (или не хотела понимать). Она была непосредственна и легкомысленна. Думала, что сможет изменить мир. Изменить Хранителя Страха. Но его не изменить.

В своей жизни я много раз встречала людей, объятых беспричинной злобой и ненавистью. В метро, в больнице, на улице… Совершенно непонятно, почему вдруг обычный спокойный человек вдруг становился разъяренной фурией, изрыгая проклятья и проклиная всех и вся. Женщины в одно мгновение превращались в разгневанных ведьм, мужчины — в неистовых безумцев. Увы, но ненависть всегда слепа и одинока в своем сумасшествии.

Так Альфред и сидел в углу, злобно и презрительно кривя губы. Мы просто перестали обращать на него внимание. Грант же молча наблюдал… С непроницаемым выражением на лице, потягивая виски или бренди… Аманда иногда звала его к нам, поиграть или потанцевать, иногда он соглашался, но чаще отказывался… Без злобы и раздражения, просто ему было не интересно. Думаю даже на наших встречах все время что-то планировал, просчитывал в уме. Строил козни, выстраивал стратегии и тактики своих военных кампаний.