Кроули не прекращал улыбаться, будто все это время сидел перед камерой. «Неблагодарные свиньи, – думал он. – Хотят получать по шесть миллионов долларов до конца своих дней и еще диктуют условия. А конгресс в самом деле только и ждет удобного случая, чтобы покончить с “Изабеллой”».

– Если правда стрясется беда, – продолжал Яззи в своей заунывно-неторопливой манере, – тогда мы немедленно обратимся к вам.

– Мистер Яззи, мы небольшая организация. С каждым клиентом работаю лично я. Сотрудничать с нами мечтают многие, однако мы привыкли иметь дело лишь с избранными. Если вы прекратите с нами всяческие отношения, тогда ваше место тотчас займут другие. Случись беда, и, сами понимаете…

– Тем не менее мы рискнем, – сказал Яззи так твердо, что Кроули не на шутку испугался.

– Еще раз повторяю: я настоятельно рекомендую вам продлить срок договора хотя бы на полгода. Заплатить можете частями. Если желаете, давайте об этом поговорим. Такой расклад вас устроит?

Вождь племени взглянул ему прямо в глаза:

– Ваши расценки слишком высокие. Посмотришь на счета, которые вы нам присылаете, и возникает масса вопросов. Итак, эксперимент успешно завершен. Спасибо вам за услуги. Давайте на этом и разойдемся.

Он встал с места, его примеру последовали и все остальные.

– Приглашаю вас на ленч, мистер Яззи! Плачу, естественно, я. Тут, недалеко от Кей-стрит, открылся потрясающий французский ресторан. Его управляющий – мой приятель со студенческих времен. Отведаете дивный бифштекс и превосходный «Мартини». – Кроули в жизни не встречал индейца, который отказался бы от халявной выпивки.

– Спасибо, но у нас еще много других дел в Вашингтоне. Нельзя терять ни минуты. – Яззи протянул руку.

Кроули не верил своим глазам. Они уходили – вот так, твердо стоя на своем.

Он поднялся с кресла и, не чувствуя пальцев, пожал руку каждому по очереди. А когда за гостями закрылась огромная дверь розового дерева, без сил привалился к ней. У него в груди бушевала ярость. Явились, будто свалились с луны, не предупредив о своем визите ни письмом, ни телефонным звонком – никак. Запросто вошли, дали от ворот поворот и удалились. Как будто послали куда подальше. Еще и намекнули на то, что он их дурачит! Это после четырех лет сотрудничества и старательной обработки конгрессменов! Он, можно сказать, озолотил их, и что получил взамен? Пинок под зад! «Прощай, ты больше нам не нужен». Ну нет. На Кей-стрит подобное недопустимо.

Кроули выпрямился. Сдаваться после первого удара было не в его правилах. Он намеревался драться до последнего. Каким образом? В его мозгу уже намечался план.

Перейдя во внутренний кабинет, он заперся на ключ и достал из нижнего ящика в письменном столе телефонный аппарат. Этот номер был городской, зарегистрированный на имя чокнутой старушки, проживавшей в доме престарелых, что располагался в соседнем здании. Счета оплачивались с помощью ее кредитной карты, о существовании которой бабуля даже не подозревала. Этим телефоном Кроули пользовался лишь в экстренных случаях.

Нажав на первую кнопку, он замер, внезапно окутанный воспоминаниями. Он приехал в Вашингтон много лет назад, юным парнишкой, исполненным надежд и замыслов. Ему сделалось горько. Но горечь тотчас ушла, смытая новой волной злобы. Становиться жертвой собственной слабости было не время.

Он набрал номер.

– Я хотел бы побеседовать с преподобным Доном Т. Спейтсом.

Разговор получился коротким, но продуктивным. Кроули опустил трубку, чувствуя себя победителем. Не позднее чем через месяц эти голодранцы снова явятся к нему в офис и будут молить о возобновлении переговоров.

В предвкушении новой встречи его влажные, будто резиновые, губы тронула довольная улыбка.