— Куда ездил?

Вопрос я задал для галочки, но Сеня вдруг вздрогнул.

— Да так, неважно.

Ого, как интересно — так нам есть, что скрывать. На колесах велосипеда и правда налипли шмотки грязи. Докапываться я не стал, все-таки нести знамя было довольно ответственной штукой. Обычно для таких дел знаменосцев мучили обучением, некоторой порцией муштры. Сеня на замученного был не похож, видимо, не в первый раз проводил лето в лагере и понемногу тут и там нахватался.

Тамара захлопала в ладоши, чтобы все притихли.

— Отряды, в шеренгу ста-но-вись!

Ребята быстро сориентировались, построились отрядами, и председатели затянули речевки. Я вздохнул и приготовился повторять. У нас дирижером выступил очкарик. Видимо, текст речевки он усердно и повторял, когда я его видел.

— Раз-два, три-четыре, три-четыре, раз два…

Мы замаршировали и подхватили:

Кто шагает дружно в ряд?

Пионерский наш отряд!

Кто шагает дружно в ногу?

Уступите нам дорогу!

Пионеры-ленинцы, ленинцы идут

Будь готов — всегда готов!

Я заметно выпадал из строя. Пионеров усиленно учили маршировать, и все речевки заучивались наизусть. И пусть наша смена только началась, большинство ребят бывали в лагере не в первый раз и все хорошо помнили. И если речевку я помнил, то маршировал неважно, все-таки пионером я был полвека назад. Кто же знал, что умение под марш поднимать коленки мне ещё пригодится.

Тамара Ипполитовна кружила вокруг и то и дело всех одергивала. Оно и понятно — к статуе Ленина мы должны были подойти во всем блеске и великолепии. Там, на невысокой трибуне, нас уже ожидали представители администрации пионерлагеря.

Они смотрели на пионеров важно и значительно. Кстати, место Тамары, как старшей пионервожатой, было как раз на трибуне, и муштровать нас должны были вожатые. Но так как за пионервожатых у нас были тренера, никто это делать особо не хотел.

Я прищурился от удивления, сообразив, что не все на трибуне для меня являются незнакомцами. Среди других я заметил того самого старика, с которым познакомился с полчаса назад.

— Равняйсь! — громовым голосом распорядилась Тамара.

Председатели начали выкрикивать названия. Когда Сеня выкрикнул: «Искорки!», вновь расползлись смешки.

— Равнение на знамя дружины! За отличное дежурство по лагерной столовой для поднятия флага лагеря вызывается Никита Попов и Дмитрий Шмелев! — объявила Тамара.

Шмель сразу приободрился, вместе с пареньком из отряда борцов подошел к флагштоку с приспущенным флагом и начал его поднимать. Вышло даже неплохо, без особых рывков.

Остальные ребята почти синхронно вскинули правые руки в пионерском салюте поднятому флагу. Я среагировал не так молниеносно, но тоже не отставал.

— Галстук нормально поправь, — зашипела мне на ухо Тамара.

Не знаю, что с ним было не так, но я на всякий случай выровнял узел.

Линейки мало кто любил, как и любые обязательные процедуры, но поскольку эта линейка была первая и проходила в торжественной обстановке, все ребята оказались увлечены.

Флаг оказался поднят и подхвачен ветром. Пионеры с восхищением смотрели на развевающееся полотнище красного цвета. Все это действо происходило под барабанную дробь пионеров-барабанщиков.

Я зыркнул было по сторонам, раздумывая, что может дать мне это место, куда я волей каких-то странных извивов судьбы попал. Но это было ещё не всё.

— Так, — подала голос Тамара, оборачиваясь к отрядам: — Буянов, Куропаткин, Мамедов и Рыжиков, выйти на середину!

— Фух… — Сеня облегченно выдохнул.

Фамилии Шульц не прозвучало, и он расслабился. Я стоял себе и щурился на солнышко, пока на меня не зашипели:

— Э, что стоишь?.