Спустя пару часов я уже подходила к блочной многоэтажке, в одном из подъездов которой проживал доктор технических наук Павел Владимирович Шорников. Именно на ступенях подъезда номер четыре его видели последний раз двое суток назад.

Уважаемые лифтопользователи!

Убедительная просьба ко всем вам!

В лифте НЕ КУРИТЬ!

НЕ СОРИТЬ!

НЕ ССАТЬ!

(в случае невыполнения лифт будет отключен)

Жестоко, но справедливо! Ко всему прочему, неизвестный автор объявления придумал новое словечко – лифтопользователь. Обогатил русский язык, почти как господин Солженицын, придумавший глагол «угреться». Поднявшись на лифте на последний этаж, я обнаружила на чердачной двери огромный замочище, еще советских времен. Потрогала пальцами – заперт. Для проверки на прочность рубанула по нему ребром ладони, не столь, конечно же, резко и концентрированно, как при перешибании огнеупорных кирпичей. Замок звякнул погремушкой и слетел с петель, причем вовсе не от силы моего удара. Дужка была подпилена ножовкой, но при этом хитрым образом, возможно с помощью специального клея, слеплена так, будто была целой. Таким образом, при первичном осмотре он выглядел вполне надежно. Замок существовал де-юре, но отсутствовал де-факто. На месте Сократа Ивановича я бы дала его подчиненным основательный нагоняй. С этого замка нужно снять отпечатки пальцев. И, по возможности, установить их владельца. Достав из кармана специальную «аптечку», я быстренько выполнила эту процедуру. Устанавливать владельцев отпечатков будет служба Сократа Ивановича, а я двигаюсь дальше. Неужели мне удалось взять след?! Пройдя чердачное помещение, я не обнаружила там ничего интересного. Я дошла до выхода в подъезд, из которого в день исчезновения Шорникова выносили вещи. Он был не заперт. Не торопясь с выводами, я вернулась в точку, откуда начала путь. Аккуратно вернула на место замок. Уже готова была вызвать лифт, как обратила внимание на коробку с бумажным мусором, которая стояла в конце коридора, ведущего к квартирам последнего этажа. Изучение мусора – одна из необходимых специфик моей профессии. Бумажный мусор несколько предпочтительней всего остального, так как не липнет и не пахнет. Можно предположить, что в день исчезновения коробка с мусором стояла рядом с лифтом, а потом кто-то из жильцов ее переставил? Почему бы и нет? В коробке лежало не так уж много смятых рваных бумажек, я быстренько рассовала их по карманам, и в это самое мгновение послышался шум поднимающегося на последний этаж лифта. Сталкиваться с кем-либо мне не хотелось, и я юркнула точно в специально для меня предназначенный закуток. В нем находились ведра, тряпки и швабра. Он был темный. Выходя из лифта и идя по коридору, невозможно было разглядеть, есть там кто-либо или нет. Что ж, пережду здесь того, кто прибыл, а потом спущусь на первый этаж. У меня теперь имелись отпечатки пальцев, бумажный мусор и кое-какая версия...

Из лифта вышли двое. Я хорошо их видела, они меня нет. Оба в спортивных костюмах, молчаливые, не торопящиеся проходить к квартирам. Поэтому совсем не похожие на жильцов. Мужчины огляделись вокруг. Затем тот, что постарше, молча кивнул второму на замок, по-прежнему висящий на чердачном входе. Тот, столь же молча, двумя пальцами взялся за замок, резким движением сорвал с петель. Оба, по-прежнему не произнося ни слова, многозначительно переглянулись. Дескать, трогал кто-то наш замочек, совсем недавно трогал. Затем мужчины почти одновременно достали из-под спортивных курток по пистолету Макарова. Ну вот вам и здрасьте! У меня при себе лишь газовик, а эти ребята явно имеют боевой опыт, по движениям видно. В случае серьезной перестрелки у меня шансов ноль... Некоторое время мужчины молча смотрят вверх, держа оружие наготове. Потом тот, что постарше, начинает разговор:

– Если она на чердаке, то нас там не слышно. Можешь говорить, только тихо.

– А ты уверен, что она вообще здесь? – негромко спросил второй.