|
Но если случай столкнет их лицом к лицу на улице или у общих знакомых, чем закончится подобная встреча? Безусловно, скандалом, который приведет к окончательному разрыву отношений между семействами. Вот чему следовало воспрепятствовать в первую очередь. Именно такую задачу и стремилась выполнить старая служанка. Не менее важным было и то, что Митс предупредила своего хозяина: в данном вопросе она не отступит «ни на шаг».
Митс сошла с места, занимаемого у двери, и бессильно опустилась на стул. Проход стал свободен. Мистер Дин Форсайт, дрожа от мысли, как бы завеса облаков вновь не закрыла собой солнце, притом, возможно, на весь день, сделал шаг, намереваясь выйти из столовой. Митс не шевелилась. Однако едва открылась дверь, в тот самый момент, когда ее хозяин проскальзывал в коридор, ведущий к подножию башни, сказала: — Мистер Форсайт, запомните хорошенько: свадьба Фрэнсиса Гордона и Дженни Хадлсон состоится, причем состоится в точно назначенное время. Это произойдет 31 числа текущего месяца. У вас всё будет — и белая рубашка, и белый галстук, и белый жилет, и черные брюки, и черный фрак, и светло-желтые перчатки, и лакированные туфли, и цилиндр… Впрочем, там буду и я! В ответ мистер Дин Форсайт не произнес ни единого слова и торопливыми скачками устремился вверх по лестнице, ведущей в башню. А добрейшая Митс, поднявшаяся, чтобы произнести ультиматум, вновь упала на стул и склонила голову. Из ее глаз скатилось несколько крупных слезинок.
Глава восьмая, <sup>в которой положение продолжает ухудшаться, причем благодаря уэйстонским газетам, одни из которых встали на сторону мистера Форсайта, а другие — на сторону мистера Хадлсона</sup>
Тем временем погода постепенно налаживалась. Во второй весенний месяц барометр, казалось, решил отдохнуть, причем весьма заслуженно — после стольких-то зимних волнений. Его стрелка, уставшая от частых колебаний, повышений и понижений, которые ей пришлось испытать, с удовольствием установилась над отметкой «переменно». Итак, астрономы могли рассчитывать на череду погожих дней и ясных ночей, благоприятствующих их столь ценным и скрупулезным наблюдениям. Разумеется, благоприятные атмосферные условия способствовали также работам, проводимым в донжоне и на башне. В ночь с 20 на 21 мая болид пересек горизонт Уэйстона с северо-востока на юго-запад и был одновременно замечен обоими соперниками. — Это он, Омикрон, это он! — закричал мистер Дин Форсайт в 10 часов 37 минут вечера. — Он самый, — подхватил Омикрон, встав на место хозяина у окуляра телескопа, и добавил: — Надеюсь, что сейчас этого доктора Хадлсона нет в его донжоне! — Или, если он там, — закончил мистер Форсайт, — то не увидел болид. — Ваш болид, — вставил Омикрон. — Мой болид! — повторил Дин Форсайт. Однако они оба ошибались. «Этот» доктор Хадлсон бдел в своем донжоне, направив зрительную трубу на северо-восток. Он наблюдал за метеором с того момента, когда тот вынырнул из туманной дымки на северо-востоке и, конечно, как и они, не терял его из виду на всем протяжении траектории вплоть до того, как метеор исчез во мгле на юго-западе. Более того, не только астрономы-любители заметили метеор в этой части неба. Его появление констатировали обсерватории Питгсбурга и Цинциннати, равно как и множество других обсерваторий Старого и Нового Света. Вполне вероятно, что за продвижением метеора можно было бы установить регулярное наблюдение, если бы на протяжении нескольких недель туманы не скрывали его от глаз. Тогда было бы математически рассчитано, с какой регулярностью, на каком расстоянии и за какой период времени он делает виток вокруг Земли. Можно было предположить, что он затрачивал меньше времени, чем Циглеры и другие globe-trotters, которым тогда принадлежали рекорды. |
