Около 11 часов утра пароход «Орегон» бросил якорь в расположении флотилии. От него отделилась шлюпка, перевозившая на берег одного из пассажиров, который, очевидно, торопился сильнее своих спутников.

Действительно, таким пассажиром оказался один из астрономов Бостонской обсерватории, мистер Уорф, который проследовал к главе Северного инспектората, находившемуся в поездке по Упернавику. Тот сразу же поставил в известность мистера Шакка, и представитель Дании отправился в домик, на крыше которого развевался национальный флаг.

Всех охватила сильная тревога. У каждого появилось предчувствие, что пассажир с «Орегона» привез какую-то важную новость. А вдруг болид решил не являться в назначенное место и «улететь по-английски» в другие небесные края, как того желал Фрэнсис Гордон?

Но вскоре все успокоились. Речь шла, конечно, о новости или, вернее, информации, которая удовлетворит всеобщее любопытство и которую инспектор разослал по всем кораблям.

Благодаря последним наблюдениям за движением метеора были сделаны более точные расчеты, «вплоть до четвертых и даже пятых знаков после запятой», как сказал один математик. Эти расчеты ничего не меняли в отношении места падения, окрестностей Упернавика, но сокращали промежуток времени, установленный ранее между 7 и 15 августа. Теперь разрыв составлял не десять дней, а всего лишь три дня. Болид упадет на остров между 3 и 5 августа, к великой радости наблюдателей и к величайшей выгоде Дании.

— Наконец-то! Наконец-то! Он от нас не уйдет! — воскликнули каждый по отдельности мистер Форсайт и доктор Хадлсон.

И уж невозможно сосчитать, сколько поздравлений получил представитель Международной комиссии! Его приветствовали, словно он был единоличным владельцем метеора. Такие низкие поклоны никогда прежде не отвешивались даже американским миллиардерам! Действительно, разве тот, кто представлял сегодня весь датский народ, не был триллионером?

Календарь показывал 31 июля. Самое раннее через 96 и самое позднее через 100 часов желанный болид опустится на гренландскую землю.

— Хоть бы он отправился на дно! — шептал Фрэнсис Гордон, единственный, впрочем, кому приходила на ум такая возможность и кто мог бы выразить ее словами.

Но каков бы ни был исход дела, суждено было метеору и земному шару встретиться, чтобы никогда больше не разлучаться, или нет, нельзя умолчать о том, что произошла и другая встреча, которая конечно же опять закончится разлукой.

Прогуливаясь по побережью, чтобы посмотреть на высадку пассажиров «Орегона», мистер Сет Стенфорт внезапно остановился, увидев, как одна из пассажирок выходит из шлюпки на берег.

Сет Стенфорт поднял голову, убедился, что глаза его не обманывают, подошел поближе и голосом, в котором сквозило удивление, но не чувствовалось никакой досады, сказал:

— Миссис Аркадия Уокер, если не ошибаюсь.

— Мистер Стенфорт! — ответила пассажирка.

— Не ожидал, миссис Аркадия, увидеть вас на этом далеком острове.

— А я тем более, мистер Стенфорт…

— Как вы себя чувствуете, миссис Аркадия?

— Как нельзя лучше, мистер Стенфорт. А вы?

— Очень хорошо, превосходно!

И они принялись беседовать как двое старых знакомых, которым довелось случайно встретиться.

Миссис Аркадия Уокер сразу спросила, подняв руку вверх:

— Он еще не упал?

— Нет. Не волнуйтесь, еще нет. Но, судя по тому, что я только что узнал, это уже скоро произойдет.

— И я буду здесь! — с видимым удовлетворением сказала миссис Аркадия Уокер.

— Совершенно как и я! — отозвался мистер Сет Стенфорт.

Решительно, это были две утонченные особы, два светских человека, два — почему бы не сказать? — старых друга, которых одинаковое чувство любопытства соединило на берегах Упернавика.