— Да! — воскликнул Фрэнсис Гордон. — Пусть он затеряется в самых глубоководных пучинах, если его утрата помирит доктора и моего дядю! Тогда им нечего будет требовать от этого проклятого метеора, даже права присвоить ему свое имя.

— Ну же, мистер Гордон! — в свою очередь вскричал представитель Дании. — Давайте будем все-таки дорожить нашим метеором! В конце концов, он заслуживает, чтобы его пожалели. Но, признаюсь вам, меня гложет беспокойство, и я опасаюсь, как бы оно не оправдалось.

Действительно, географическое положение Упернавика не могло не внушать тревоги мистеру Шакку. Поселок не только находился на берегу моря, но и со всех сторон омывался им. Упернавик представлял собой остров среди многочисленных островков, разбросанных вдоль гренландского побережья. Остров не имеет и десяти лье в окружности и — понятно — представляет собой слишком маленькую мишень для воздушного ядра. Если ядро не попадет в мишень с поразительной точностью, если промахнется мимо цели, то воды моря Баффина примут его в свои объятия и навсегда сомкнутся над ним. А в этих гиперборейских краях воды очень глубоки. Лот нужно опустить на тысячу и даже две тысячи метров, чтобы достать до морского дна. Попробуйте-ка выловить в такой бездне массу, весящую 1260 тысяч тонн! Уж было бы гораздо лучше, если бы метеор полетел на бескрайние внутренние просторы, где все-таки можно его найти. А еще лучше, если бы он упал на побережье на несколько градусов южнее, например в Якобсхавне, морском порту, который миновал «Мозик» на пути к Упернавику и который находится за Северным полярным кругом на широте 67°15′.

К северу, югу и востоку от этого порта простирались бескрайние гренландские равнины. Здесь мог встать на якорную стоянку целый флот, а китобойные суда, ведущие промысел в море Баффина и Девисовом проливе, на протяжении шести месяцев были надежно защищены от непогоды, бушевавшей в открытом море. Здесь в летний период, каким бы коротким он ни был, из-под растаявших зимних снегов пробивалась зеленая трава. Наконец, Якобсхавн представлял собой самую крупную станцию Северного инспектората. Это был скорее хутор, поселок, похожий на Годховн острова Диско. В теплую погоду здесь отнюдь не ощущалось недостатка в провизии. Правда, корабли, прибывшие в Упернавик и доставившие сюда несколько тысяч любопытных пассажиров, запаслись продуктами на период, который, безусловно, не должен был продлиться более двух недель. Вполне вероятно, что пассажиры покинут борт лишь в тот день, когда в каком-либо уголке острова будет замечен болид.

Итак, «Мозик» и десяток других американских, английских, французских, немецких, русских, норвежских, датских пароходов находились в Упернавике, стоя на рейде в непосредственной близости от гренландского побережья. В нескольких милях от поселка, на востоке, выделялись высокие горные вершины внутренних районов. Впереди, там, где заканчивались вулканические земли Гренландии, возвышались обрывистые гребни утесов.

Надо сказать, что на этой широте солнце не встает и не заходит все двадцать четыре часа на протяжении суток. Поэтому метеор будет прекрасно виден во время своего визита, а если счастливый случай приведет его в окрестности станции, то он будет заметен издали по блеску ослепительных лучей.

На следующий день после прибытия разношерстная толпа разбрелась вокруг нескольких деревянных домиков Упернавика, над главным из которых развевался датский <бело-красный> флаг. Никогда прежде гренландцы не видели, чтобы столько народу собиралось на их далеких берегах. Самоназвание местных племен — калалит или каралит. Принадлежат они к эскимосскому народу, численность которого оценивается в 20 тысяч человек. С тех пор как моравские братья дали им религиозное образование, шесть тысяч аборигенов обратились в католичество.

Гренландцы, особенно на западном побережье, — весьма занятные типы.