|
Крепко обнимаю, С революционным приветом, Таня.» «P.S. Каким-то образом этот Морено прознал, что я связана с вами. Он утверждает, что знаком с вами по Конго, и настаивал на том, чтобы я организовала встречу. К тому же сюда приехал журналист, который видел меня в лагере. Боюсь, что мне придется скрыться из города.» Вот как, значит… Теперь я начинаю понимать, почему при упоминании о монашках отец Хайме разражается руганью. Таня, которая носит имя той самой поддельной докторши этнографии, — больше похожа на преданную хранительницу, чем на строгого тюремщика… В остальных сундуках оказались вполне современные книги. Тома, посвященные истории Южной Америки; несколько неплохих книг по этнографии. Два альбома журнальных вырезок — они в основном касались действий отряда Че в районе Камири; было и несколько полных биографий команданте, «Боливийский дневник», изданный в Гаване, и пара каких-то полуподпольных брошюр, отпечатанных на газетной бумаге. Из-за подбора материалов создавалось впечатление, что конечной целью Че Гевары было добраться до монастыря. Я поделился этим наблюдением с Таней — мне хотелось развеселить девушку, но та даже не улыбнулась. — Может быть, — кивнула Таня. — Зачем? — спросил я. — Проповедовать коммунизм кайманам? Что здесь искать, в этой трясине?! — Счастье и свободу трудовому народу, — ответила Таня. Я вгляделся в ее лицо, ища хотя бы след улыбки, но монахиня оставалась серьезной. Пожав плечами, я продолжил разбирать книги. Обнаружил большой палеонтологический справочник и десяток безжалостно выдранных из каких-то научных журналов статей, пестрящих латынью и зарисовками скелетов. По-моему, составитель библиотеки был попросту сумасшедшим. В конце концов, стараниями Тани весь разбор свелся к тому, что мы аккуратно расставили книги по полкам — составление картотеки я решил отложить на завтра. Следующей ночью Я не понимаю, что случилось. Я разбит, опустошен, потерян. Весь день ушел на составление картотеки статей по палеонтологии. Глупейшее занятие, но Таня зорко следила, чтоб мне в руки не попало что-нибудь по-настоящему интересное. Я был раздражен, но к вечеру Таня вдруг стала очень милой, почти кокетливой, и моя злость поутихла. — Хочу показать тебе кое-что, — сказала она после ужина. Мы вышли за монастырские ворота и побрели по тропинке, огибающей здание. Склон холма становился все круче и постепенно превратился в обрыв — стену здания и заросший лианами и мхом откос холма разделял лишь узкий уступ. Под ним блестела поверхность заболоченного озерца. Стояла тишина, сотканная из гула насекомых и вздохов трясины. Курчавая поверхность джунглей едва угадывалась в тумане испарений. Таня повела рукой: — Двести, триста километров… Только сельва и болото. Никаких поселков. Никаких людей. Ничего человеческого. Кажется, Таня была настроена поговорить. Чтобы подтолкнуть ее, я деланно шутливым тоном заметил: — Здесь вполне мог бы выжить какой-нибудь допотопный зверь. — Да, но он давным-давно обпился кровью и заснул, — небрежно ответила Таня и резко повернулась ко мне: — Говорят, ты убил маленькую девочку. Я отшатнулся, как от удара в пах. Таня улыбалась, но глаза смотрели внимательно и зло. — Значит, правда… Ничего, ничего, не думай сейчас… Вдруг она оказалась очень близко. Ее кожа пахла горькой травой. Казалось, Таня пропитана болотным туманом, завораживающим и ядовитым, но ее рот был мягким и прохладным. Она обхватила мою голову; пальцы нежно пробежались по затылку, по спине. Боже, ну зачем ей джинсы под рясой, успел подумать я — горячая, гладкая, влажная кожа, и волосы пахнут свободным и сильным животным, и вот уже Таня билась в моих руках, выкрикивая что-то, повернув голову к болоту, и я отвечал ей, как мог… Когда я пришел в себя, Таня стояла, прислонившись к стене и опустив глаза. |
