Она улыбнулась.

А Птицын, как-то нелепо взмахнул руками, устремился за ворота. До Лены донёсся взволнованный его возглас:

— Она там! Там!

Лене некогда было размышлять над этой встречей, да и всё тут сразу было ясно, поэтому, бросив грибы, которые мешали ей, она побежала дальше, всё больше почему-то волнуясь и уже изрядно устав.

…Тем временем Виталий успел сделать новые открытия. Его знакомые оказались не только сердечными, но и весьма осведомлёнными людьми. Василий Кондратьевич, как звали старика хозяина, посчитал своим долгом ввести своего нового знакомого в курс дела и кое о чём, между прочим, предупредить.

— А Серкова я недавно видел, — сказал Виталий.

— Один момент, — поспешно поднялся Василий Кондратьевич. — Я сейчас Николая Александровича позову, очень его это заинтересует, увидите. И ваш вопрос заодно решит.

Он торопливо ушёл.

— Вы, может, пока ещё чего съедите, — заботливо подсунула ему новый бутерброд хозяйка. — День-то ещё впереди.

А через несколько минут вместе с Василием Кондратьевичем пришёл грузный, величественный Коровин в заграничной замшевой куртке на «молнии» и красивой кепке. Он снисходительно поздоровался с Виталием, одобрительно окинув взглядом его светлый франтоватый костюм. Кряхтя опустившись на хлипенький раскладной стульчик, который весь перекосился под его тяжестью. Коровин благодушно спросил:

— К нам хотите вступить, говорят?

— Хотел бы, — вздохнул Виталий. — Да уж больно дорого.

Коровин снисходительно усмехнулся.

— Не знаете, что такое строиться в наших условиях. Вот дали землю, а дальше стройся как хочешь, вернее, как сможешь. А как? Где взять?

— Зимой, говорят, готовые домики купить можно, — заметил Виталий.

— Да ведь каждый хочет по своему проекту сделать, по своему вкусу, по потребностям семьи. Не казармы же строим. Люди радость получать хотят кроме чистого воздуха и зелени с огорода.

Видно было, что он уже не раз произносил эту речь.

— Потому последний рубль с охотой и любовью люди вкладывают. Как один наш пайщик сказал: «Каждый свой храм тут строит». И молятся на него, детям и внукам оставить мечтают. Святое дело, я считаю. Как, Василий Кондратьевич?

— Именно, — согласился тот. — И насчёт храма, я скажу, тоже верно. Храм, он что? Он очищает душу, он светлые мысли приносит. — А Коровин снова обратился к Виталию:

— Говорят, вы нашего сотрудника видели?

— Серкова-то? Разве он ваш?

— Нет. Завальнина, коменданта нашего.

— Я Серкова видел. На станции, в Лупановке.

— Гм… а кто-то мне сказал, — задумчиво произнёс Коровин, — что вчера видел тут где-то Завальнина. Он вроде бы к себе домой хотел незаметно пробраться, но увидел, что народу много, и тягу дал.

— Почему же он сбежал?

— Тут дело тёмное, — уклончиво ответил Коровин. — Милиция занимается.

«Значит, этот Генка зачем-то появился здесь, — отметил про себя Виталий. — Что-то ему тут надо». Это был ещё один важный факт, который он установил в то утро.

Собственно, утро уже давно миновало, время шло к обеду, и солнце палило, как в самые жаркие летние дни. Такая вдруг выдалась осень.

Ушёл Коровин, и Виталий уже поглядывал по сторонам в поисках Лены. Неожиданно вместо Лены увидел на дороге, за вереницей машин, Валю Денисова.

Тот солидно шёл рядом с высоким, тощим человеком с седыми усами.