|
Франклину ничуть не улыбалась роль главного свидетеля, когда начнется разбор, но он знал, что этого испытания все равно не избежать. Теперь он прилежно собирал данные, чтобы опровергнуть доводы тех, кто хотел прекратить бой китов. Это оказалось труднее, чем он ожидал. Нельзя просто заявить, что, мол, китовое мясо в готовом для потребления виде будет стоить столько-то за фунт, тогда как мясо, синтезированное из планктона или водорослей, обойдется дороже. В этом нет полной уверенности, тут слишком много неизвестных величин. И главный икс - расходы на эксплуатацию предполагаемых морских молочных ферм, если постановят превратить все китовое стадо из мясного в молочное. Словом, данных для вывода недостаточно. Честнее всего так и сказать, но от Франклина хотели, чтобы он безапелляционно заявил - прекратить бой китов практически и экономически невозможно ни сейчас, ни в будущем. На такой ответ его толкала и верность своему отделу, не говоря уже о нежелании рубить сук, на котором он сидел. И если бы дело ограничивалось экономическими расчетами, но были еще эмоциональные факторы. Дни, проведенные вместе с Маха Тхеро, когда он соприкоснулся с древней цивилизацией и ее философией, повлияли на него гораздо сильнее, чем он думал. Как и большинство людей этой эры материалистов, он был опьянен победами естественных наук и социологии, озарившими начальные десятилетия двадцать первого века. Он гордился своим скептическим рационализмом и свободой от всяких суеверий. Главные вопросы философии его никогда особенно не занимали; он знал, что они есть, но считал это не своей областью. И вот этот неожиданный вызов, который застиг его врасплох, даже неизвестно, как обороняться. Франклин всегда считал себя гуманным человеком, однако ему напомнили, что иногда гуманности мало. Чем больше он ломал себе голову над этим, тем раздражительнее становился; в конце концов Индра решила принять меры. - Уолтер, - твердо сказала она, уложив спать заплаканную Энн после ссоры, в которой отец и дочь были одинаково повинны, - ты избавишь себя и других от многих неприятностей, если посмотришь в лицо фактам и перестанешь обманывать себя. - Что ты хочешь сказать, черт возьми? - Вот уже целую неделю ты на всех сердит. Напустился на Люндквиста - правда, тут отчасти и моя вина, - огрызаешься на репортеров, воюешь со всеми отделами, с собственными детьми, того и гляди на меня набросишься. Только один человек тебе мил - Маха Тхеро, который заварил всю эту кашу. - С какой стати мне сердиться на него? Пусть он одержимый, но ведь он святой - во всяком случае, более святого человека мне вряд ли доведется встретить. - А я и не спорю. Я только говорю, что в душе ты с ним согласен, да не хочешь этого признать. Франклин чуть не вспылил. - Знаешь, это просто смешно! - начал он. И осекся; вся ярость сошла с него. Да, это смешно, но вместе с тем это правда. И сразу на душе стало спокойно, он больше не злился на весь мир и на себя самого. Ребяческая обида - за что на его голову такие неприятности - разом испарилась. С какой стати он должен стыдиться своей привязанности к великанам, которых опекает? Если можно обойтись без того, чтобы резать их, он будет рад, независимо от того, чем это кончится для Отдела китов. Внезапно вспомнилась улыбка Тхеро при расставании. Неужели этот удивительный человек предвидел, что Уолтер в конце концов примет его точку зрения? Если его мягкая настойчивость, которую он умел сочетать с тактикой смелого лобового удара, как в случае с телевизионной программой, одолела даже Франклина, значит, Тхеро наполовину выиграл битву. Глава 22 "Прежде было гораздо проще жить", - со вздохом подумала Индра. |
