– Зуб что-то побаливает.

– Ну-ка, покажи.

Я распахнул рот.

– Дырок нет, – сказала мама. – Чему там болеть? Перекупался.

У нее летом один диагноз.

А я почмокал, зашипел вроде как от боли и схватился рукой за щеку.

– Ну вот. – Мама искренне огорчилась. – А я к чаю варенья успела наварить. Тетя Клава малины нам собрала.

– Варенье? – охнул я. И спросил с надеждой: – А сладкое помогает от зубной боли?

– Ты что! – вскричал вредный братец. – Еще хуже будет.

За завтраком я только и делал, что постанывал то ли от зубной боли, то ли от зависти. Варенье получилось отличное: душистое, ягодка к ягодке. И даже манная каша его не портила. По Алешке было видно. Он, как Буратино, наворачивал ее «пополам с малиновым вареньем».

Что ж, ради торжества справедливости приходится иногда и пострадать.

Мама дала мне денег на дорогу, а Лешка, обежав стороной участки, вынес мне ее большую хозяйственную сумку.

…Славку Земскова, моего одноклассника, я застал на рабочем месте. На летние каникулы он устроился подработать в маленький магазинчик, где торговали всякими смешными ужасами: отрезанными пальцами, носами и ушами, страшными масками, всякими штучками для фокусов и прочими «приколами».

Денег на их покупку у меня, конечно, не было. Стоили эти игрушки довольно дорого. Но я знал, что в Славкины обязанности входил тщательный просмотр поступающего товара и отбор брака. Ведь если покупателю попадется халтурно отрезанное ухо, которое он собирался подбросить в суп своему вредному сослуживцу, естественно, он будет недоволен. Точнее – они. Оба.

Бракованные изделия складывались в подсобку, откуда их потом отправляли на свалку.

Славка мне обрадовался, мы поговорили о наших одноклассниках: кто, где и как проводит каникулы, поделились своими проблемами, а потом я перешел к делу.

Я откровенно сказал ему, что завтра к нам на дачу приезжает толпа всяких гостей на мамины именины. И среди них есть такие личности, которые вполне заслуживают, чтобы их немного попугать.

– Поможешь? Я тебе все верну, в целости и сохранности.

– Это не обязательно, – отмахнулся Славка. – Выбрось их потом куда-нибудь. Только не на дорогу, сам понимаешь. Пошли, выберешь, что тебе понравится.

Мы зашли в подсобку, в углу которой стояли две большие коробки, прикрытые старыми газетами.

Славка отбросил их – и мне понравилось. Я едва не сел на пол от страха. Вот еще кого надо бы наказать. Того, кто с любовью и мастерством изготавливает такую пакость.

Славка, посмеиваясь над моим бледным лицом, помог мне отобрать все что нужно и уложить в сумку. И я плотно застегнул ее на молнию. А Славка, провожая меня до дверей, давал мне профессиональные советы, как все эти прибамбасы получше использовать:

– Отрезанная голова, Дим, лучше всего смотрится, когда выкатывается из-под кровати. Она при этом еще глазами лупает. А черепом хорошо постучать в окошко, человек выглядывает: кто там? А там черепушка зубами лязгает. Вот эту штуку спрячь возле плиты. Она, когда чуть согреется, начинает выдавать душераздирающие стоны, будто привидение жалуется…

В электричке я пристроил сумку под сиденье (главное – не забыть ее там, а то в милицейскую сводку попадет) и… вдруг почувствовал, что у меня и в самом деле начинает ныть зуб. Вот к чему вранье приводит.

Я оперся щекой о ладонь и постарался задремать. По опыту знал, что иногда боль проходит во сне. Мне это почти удалось, как вдруг сзади, на смежном сиденье, послышался один знакомый до боли голос, а другой – совсем незнакомый.

Чуть скосив глаза, я убедился, что моя поездка приобретает опасный характер – за моей спиной сидели папа и, видимо, его сотрудник.