Вечно Жорка затаскивает меня в самые темные и угрюмые места! Затаскивает и смывается в кусты, а я тут стой…

— Так ты не ответил!

— Что? — Шестеро охламонов, класса, наверное, из десятого (если они вообще учатся в школе), встав полукругом, прижали меня к ледяной скамейке. Я еще не понял: хотят ли они подраться или так, стреляют денег на пиво, и от этого было слегка неловко. Самый низкорослый, широкий, как топчан, снял со своей руки часы и сунул в карман.

— Повторяю вопрос для тупых: как ты относишься к чертям? — Во ненормальный!

— Ну-у… С уважением. — Почему я так сказал? Испугался, что ли? С другой стороны, почему он спросил? Псих или так, придуривается?

Развязка была неожиданной.

— Тогда купи чертенка! — Парень в кожаной куртке с заклепками (как не мерзнет?!) достал из кармана деревянную фигурку и сунул мне под нос.

Фигурка больно мазнула по зубам. Так вот ты какой, агрессивный маркетинг! А эти шестеро с фантазией: нет бы просто морду набить, деньги отобрать, они мне чертенка деревянного впаривают, гуманисты, блин! Пятясь, я встал ногами на скамейку, теперь самый высокий охламон был мне по грудь.

— Зачем он мне? Я уже сто лет в игрушки не играю.

— Мы, что ли, играем? — оскорбился кожаный.

Низкорослый с часами в кармане его поддержал:

— Мы, парень, тоже давно не играем. Купи сувенир, не тушуйся. Пятьдесят рублей всего.

Охламоны выжидательно смотрели на меня. А может, и не смотрели, а может, и не на меня: темно, ни черта не видно. Самым разумным, конечно, было бы купить эту несчастную фигурку и уйти. Только ведь фиг отпустят!

Я живо представил, как лезу в карман, достаю кучу мелочи и начинаю отсчитывать требуемый полтинник. Темно, кто-нибудь из охламонов обязательно подсветит мне зажигалкой. Подсветит, увидит: моей наличной мелочи хватит на полтора таких чертика, начнет набивать цену. Я, конечно, не соглашусь: договорились уже о цене, нечего больше торговаться! В результате мне набьют морду и отберут все, что есть. Или другой вариант: я лезу в карман, начинаю набирать полтинник, мне подсвечивают зажигалкой, кричат: «Что ты нам мелочь суешь?» Тоже повод для драки…

— Ну, не тормози! — кожаный раздраженно насел на меня. — Смотри, какой чертик! — И подсветил зажигалкой, чтобы я мог разглядеть. Чертик как чертик, с кокетливо закрученным хвостом и голливудской улыбкой. Следующим шагом я должен был либо отказываться, создавая повод для драки, либо лезть в карман и опять-таки… В общем, хочешь не хочешь, а получить по морде и лишиться всех денег сегодня придется. Если, конечно, не попробовать убежать…

Я как стоял на лавочке, так и сиганул рыбкой в толпу охламонов. Кого-то задел ботинком по башке, кого-то — по уху локтем, но приземлился удачно, в сугроб. Одним прыжком вскочил на ноги, крикнул кустам: «Ко мне!»… Получил по затылку и свалился обратно. Сразу двое уселись на меня верхом, третий, пнув для порядка по ребрам, принялся обшаривать мои карманы. Так и знал! Что ж, по крайней мере, я пытался убежать.

— Что за дети пошли! — ворчал третий, выгребая у меня мелочь. — К нему как к человеку, а он… — Возразить я не мог: меня прочно воткнули носом в снег, лежал молча, только отфыркивался. Далеко послышался лай: Жорка вылез наконец из кустов. Бегает небось, ищет меня, а я тут валяюсь.