-  Еще не отрегулировано как следует. Звони завтра, вот тогда мы предстанем во всем блеске.

    -  Вы и так хороши. И совершенство только повредит вам! У меня сразу отлегло от сердца, как только я увидела ваши физиономии, яхту, синь Лагуны, хоть и в перевернутом виде… Знаете что, ребята?

    -  Нет! - ответили мы хором.

    -  Я сейчас пойду просить прощения у учителя, скажу, что согласна взять отпуск, и полечу к вам. Дня через два-три.

    -  Немедленно! - сказал Костя. - Поживешь на какой-нибудь станции, походишь на яхте. Затем у нас тоже скоро отпуск, мы решили ехать в Лусинду и начать прожигать жизнь.

    -  Как я мечтаю об этом! - Вера печально улыбнулась и сказала, что теперь ежедневно будет видеться с нами.

    Мы передали приветы и лучшие пожелания ее учителю, славному доктору Мокимото. Вера поблагодарила и исчезла с экрана.

    -  Удивительная девушка! - сказал Костя. - Такие люди, как она, совершали и будут совершать необыкновенное. Ведь надо же - сотворить ходячее дерево!.. Ну что вы заулыбались? Кустик, травинку, но ведь растение двигается, ходит, создан новый, фантастический вид!

    Квадрат, в который мы перешли к вечеру, изобиловал рифами и крохотными островками, которые в сильный прилив покрывало водой. Ночью блуждать в этом лабиринте было очень опасно, даже имея таких проводников, как дельфины, и Тосио, к общему удовольствию, приказал отдать якорь.

    Яхта стала носом к узкой гряде рифов. Рифы гасили волны, бежавшие со стороны Кораллового моря, слева по борту зеленел крохотный островок с единственной финиковой пальмой. Пассат стих. Вода приняла цвет темного изумруда.

    Невдалеке показался туристский катамаран. Костя схватил бинокль. Доносилась музыка. На верхней палубе танцевали. Рассматривая в бинокль танцующих, Костя сказал:

    -  Живут же люди… - и под насмешливым взглядом капитана неожиданно добавил: - Неизвестно, зачем.

    Тосио сказал:

    -  Как бы ты хотел, Костя, очутиться сейчас среди этих «пустых людей», чтобы, конечно, открыть им глаза на их ненормальное поведение.

    Костя ответил, не отрывая глаз от окуляров:

    -  Как ты прав, Тосик! Ты видишь меня насквозь. Только перед тем, как сказать им горькую правду, я бы станцевал вон с той шоколадной блондинкой. Между прочим, они танцуют что-то очень старое. Да, Ив, помнишь фильм «Забытая любовь», так там этот волнующий танец танцевали наши предки? - И он закружился по палубе под затихающую музыку. Остановившись, он потянул носом:

    -  Тосик! У тебя там не подгорит?

    -  Не беспокойся, наша плита работает лучше, чем вся остальная электроника.

    -  Какой жестокий намек! Но ведь наш телефон после моих усилий стал и говорить и видеть.

    -  Я не хотел тебя уколоть. Костя. Просто пришлось к слову.

    -  Ты ничего не делаешь, не подумав. Понимаю, Тосик. У меня самого мурашки пробегают по спине и прошибает холодный пот, когда я, закрыв глаза, воскрешаю в памяти сцену на «Катрин». Тогда по моей вине…

    -  Не стоит, Костя, предаваться так часто тяжелым воспоминаниям.

    -  Стараюсь. Но такой уж я тонко-эмоциональный человек. - Костя опять потянул носом и сказал с тревогой в голосе: - Все-таки я бы на твоем месте заглянул в кастрюлю.

    На этот раз Тосио тревожно метнулся на камбуз.