– Нет! – возопил я. – За что? Мы еще ничего не успели натворить!

Ноги у меня стали как резиновые. Ухватившись за стойку, я практически на ней повис. Тетка протягивала мне конверт, но я отказывался его брать. Лицо у нее трансформировалось на глазах: распухало, пульсировало… Выпятились жуткие зеленые челюсти и клыки. Мурена! Смертельно ядовитый угорь! Отпрянув, я врезался в моего адвоката, который крепко схватил меня за руку и взял протянутый конверт.

– Я разберусь, – пообещал он женщине-мурене. – У этого человека больное сердце, но у меня хватает лекарств.

Я доктор Гонзо. Немедленно приготовьте нам номер. Мы будем в баре.

Женщина пожала плечами, а он повел меня прочь. В городе, полном отъявленных психов, кислотного торчка никто даже и не заметит.

Протолкавшись через переполненный вестибюль, мы нашли свободные табуреты у стойки бара. Мой адвокат заказал два коктейля с пивом и мескалем, а после вскрыл конверт.

– Кто такой Ласерда? – спросил он. – Он ждет нас в номере на двенадцатом этаже.

Я никак не мог припомнить. Ласерда? Что-то знакомое, вот если бы только сосредоточиться… Вокруг творились жуткие вещи. Рядом со мной сидела громадная рептилия и глодала женскую шею, ковер превратился в кровавую губку – только ступи, и провалишься.

– Закажи туфли для гольфа, – зашептал я. – Иначе нам отсюда живыми не выбраться. Ты заметил, что ящерицы без труда снуют по этому болоту? А все потому, что у них на лапах когти.

– Ящерицы? – переспросил он. – Если ты полагаешь, что мы влипли, то ли еще будет в лифте.

Мой адвокат снял темные очки, и я увидел, что он плачет.

– Я только что ходил повидаться с этим Ласердой, – сообщил он. – Я сказал ему, мы знаем, что он замышляет. А он твердил, дескать, он фотограф, но когда я помянул Дикаря Генри… Вот тут я его прищучил, он психанул. Я это по его глазам видел. Он понял, что мы по его душу.

– А он врубился, что у нас есть «магнумы»?

– Нет. Но я сказал, что у нас была «Черная тень». Он обделался от страха.

– Хорошо, – сказал я. – А как там наш номер? И туфли для гольфа? Мы же прямо посреди долбаного террариума! И ведь кто-то чертовым тварям наливает! Еще немного, и они порвут нас в клочья. Господи, да ты погляди на пол! Ты когда-нибудь видел столько крови? Скольких они уже прикончили? – Я ткнул пальцем в группу, которая, похоже, на нас глазела. – Срань господня, да ты только на них посмотри! Они нас засекли!

– Это столик для прессы, – отозвался мой адвокат. – Именно там ты должен удостоверить наши личности и расписаться. Ладно, давай кончать с этим дерьмом. Ты займешься ими, а я решаю вопрос с номером.

Красотка с задней калиткой… Наконец-то немного серьезных гонок на Бульваре…

Около полуночи мой адвокат захотел кофе. Когда мы выехали на Бульвар, он начал регулярно блевать и основательно загадил правое крыло «кадиллака». Мы валандались на светофоре у «Серебряного башмачка» возле большого синего «форда» с оклахомскими номерами и двумя кабаньего вида парами внутри: наверное, копы из Маскоги, воспользовавшиеся конференцией по борьбе с наркотиками, чтобы выгулять своих жен в Лас-Вегасе. Они выглядели так, как будто поимели «Цезарь палас» на тридцать три доллара, играя в блэк-джек, и сейчас направлялись в «Цирк-Цирк» их проматывать…

…и вдруг в двух шагах от себя обнаружили заблеванный белый «кадиллак» с откидным верхом и трехсотфунтовым самоанцем в желтой футболке-сетке, который орал:

– Эй, вы там! Ребята, хотите купить немного героина? Молчание. Никакой ответной реакции.