|
Свобода выбора в данном случае лишь кажущаяся. Все дальнейшие ходы наверняка так запрограммированы, чтобы у меня не было никакого другого выхода, кроме того, на который рассчитывает Сеймур. И если этот человек по-прежнему спокоен, либерален и даже великодушен по отношению ко мне, то это лишний раз говорит о его полной уверенности, что все выходы надежно закрыты, кроме того единственного, к которому меня неизбежно толкают обстоятельства, и это, в сущности, не выход, а вход. В западню.
Да, игра действительно предельно ясная, ее правила тоже мне в достаточной мере понятны, и, хотя я то и дело подбадриваю себя, что пока ничего особенного не случилось, меня беспокоит неприятное предчувствие, что я всего в двух-трех шагах от этой западни, а где она и что собой представляет, я еще толком не знаю. Но оставшиеся два-три шага надо как-то использовать. Отсрочка слишком короткая: начинается в воскресенье под вечер, когда я ухожу от Сеймура, и кончается ночью вынужденным рандеву с Грейс, о котором она шепнула, провожая меня. За мной пока не следят, и в этот ничтожный отрезок времени надо сделать все необходимое. Я прихожу в знакомое кафе-кондитерскую, устраиваюсь у шаткого столика и заказываю чашечку кофе. Хозяйка, видимо, узнает меня, и это позволяет мне спросить у нее: – Надеюсь, конфеты отнесли? – Отнесли и обратно принесли,– – сокрушается женщина, орудуя у кофеварки. – Как так? – Ваш друг по тому адресу не проживает. И, обернувшись к двери, ведущей во внутреннее помещение, хозяйка громко спрашивает: – Эрик, куда ты девал конфеты? В дверях показывается все тот же курьер-практикант с энергично вздернутым носом, но его былой самоуверенности явно поубавилось. Он кладет мне на столик красиво упакованную коробку и глядит на меня с горестным видом. – Никто не знает такого человека, господин… – А у портье вы спросили? – Портье не было на месте, но я обошел все этажи. Никто не знает такого человека…
– Звонили во все квартиры? – Во все. На каждом этаже. Только в одной квартире на шестом этаже мне никто не ответил. – В какой именно? – В той, что с правой стороны. – Жалко. А у тебя когда день рождения? – Через два месяца. – Только вот тебе подарок за два месяца вперед. Паренек смотрит на меня, как бы желая убедиться, что я не шучу, потом смущенно бормочет слова благодарности и уносит коробку. – Очень мило с вашей стороны, господин,– – подает голос из-за стойки весело улыбающаяся хозяйка, вероятно очень опасавшаяся, что я могу потребовать деньги обратно. Она приносит мне кофе и во внезапном приступе откровенности доверительно сообщает: – Сказать по правде, я против того, чтобы чересчур баловать детей. – И правильно,– – отвечаю я, доставая монету. – Оставьте, ради бога! Пусть кофе будет за счет заведения. – Ладно!– – киваю в знак согласия.– – Но я тоже не привык, чтобы меня так баловали.
Скоро восемь часов вечера, но над городом все еще витает сумрак. На шестом этаже справа… Два окна, относящиеся к этой квартире, не освещены. Войдя в парадную дверь, прохожу по коридору во внутренний двор. И с этой стороны в окнах шестого этажа темно. Вернувшись в коридор, поднимаюсь на лифте вверх. На дверях квартиры никакой таблички нет. Дверь заперта на секретный замок новейшего образца. Прежде чем заняться замком, давлю на кнопку звонка с грубой настойчивостью полицейских и пожарников. Никакого ответа. Замок, как я уже сказал, секретный, наиновейшего образца, но это не имеет значения. |
