Алтамиранду и Даш Дореш тащили гамак с телом дочери. Капитан и Фадул несли хлипкое тело сеу Сисеру Моуры, в ботинках и плаще, с открытыми и закатившимися глазами. В процессии были почти все: Жозе душ Сантуш и сиа Клара, семья Амброзиу и клан из Эштансии — весь, за исключением сеньоры Леокадии, которая кладбища не любила. С холмов, где они нашли убежище, спустились жители Ослиной дороги и толпа проституток. Меренсия три раза осенила себя крестом и помолилась Отцу Небесному. И вот еще одна загадка: кому удалось вырвать целый, нетронутый небесно-голубой цветок из кучи водяных лилий и вложить в руку Сау?

Расположенное на склоне, кладбище не пострадало от наводнения и осталось невредимым. Между могилами пышно цвели дынные деревья, банановые пальмы, кажуэйру, питангейра — дикий фруктовый сад, праздник цвета, богатство ароматов. Переходя от могилы к могиле, можно было рассказать всю историю Большой Засады, начиная с далеких, туманных истоков, затерянных среди легенд и домыслов, завершая совсем недавнего катастрофического наводнения.

Наводнение продлилось более тридцати часов. Агония продолжалась до тех пор, пока на вторую ночь дожди не стали прерывистыми и вода не начала спадать, медленно возвращаясь в русло реки. Скаредное солнце осветило покрытую грязью землю, и опустошение стало явным, обнаженным и неприкрытым.

По обоим берегам реки — разрушение и запустение: плантации затоплены, посадки уничтожены, скотина истреблена. В селении осталось совсем немного домов из кирпича, камня и извести, полдюжины бараков из кирпича-сырца, загон для скота, гончарная печь, кузница, магазин Турка и особняк капитана на холме. На Жабьей отмели устоял только деревянный домик Короки и Бернарды.

Фазендам, плантациям какао, особенно тем, что находились вблизи реки, наводнение нанесло ужасный урон — впрочем, меньший, чем ожидалось, будто река, следуя прочной традиции земли грапиуна, предпочла нанести удар и разрушить человеческие жилища и пожалела какао.

Несколько дней спустя, по дороге в Ильеус, где дона Эрнештина из кожи вон лезла, давая обеты, служа молебны и консультируясь с духами света по вопросам метеорологии, полковник Боавентура Андраде в сопровождении капитана Натариу да Фонсеки и негра Эшпиридау проехал через Большую Засаду — пашни превратились в лужи, повсюду были обломки и мусор, в котором жителям еще удавалось выловить остатки скарба. Полковник огорченно покачал головой:

— Правильно кума сказала — кончилась Большая Засада. Навсегда. Никогда уже здесь не будет так, как прежде.

Он говорил это капитану, Фадулу и Каштору — они втроем, да еще Педру Цыган, выпивали, сидя у прилавка в магазине. По губам Натариу скользнула едва уловимая тень улыбки, и он ответил, не повышая голоса, будто не считая нужным подчеркивать свои слова:

— С вашего позволения, полковник, я вот что скажу: еще увидите, как Большая Засада станет вдвое больше прежней.

Он поглядел на остальных — ему бы хотелось, чтобы они все собрались: старый Жерину и Корока, Лупишсиниу и Баштиау, Балбину и Гиду, Меренсия и Зе Луиш, Додо Пероба и народ с того берега.

— И я не один так думаю. Спросите Фадула и Тисау — любого, кого встретите здесь, на холмах.

Он поглядел в открытую дверь на пейзаж, вновь засверкавший красотой под летним солнцем:

— Я не знаю никого, кто уехал бы отсюда из-за наводнения. Даже проститутки, а уж они подолгу нигде не задерживаются. Народ только и говорит о том, чтобы построить дома, которые воде уже не снести. Вы еще однажды приедете со мной в Большую Засаду и удивитесь.

В день, когда в сарае устраивают праздник, в Большую Засаду приходит лихорадка

Если бы Педру Цыган был настоящим цыганом, по роду и крови, то можно было бы принимать на веру россказни некоторых проституток, которые приписывали сверхъестественный характер периодическим появлениям этого бродяги в Большой Засаде.