— Спросите у Лазару, правда ли это! — продолжал хорохориться он.

Это были давние дела, минувшие — даже Турок их не застал. Но Лазару был уже тут как тут — гонял караваны с фазенды Мольяду в Итабуну. Он мог подтвердить или опровергнуть множество подробностей, о которых упомянул бродяга: проституток было три — Корока не даст соврать. Он помнил имена двух остальных: Мария Грелау, уже покойная, и Ду Карму, которая сошлась с погонщиком быков Озейашем и бросила промышлять проституцией. Педру Цыган разглагольствовал, сидя в заведении — так называли лавчонку, когда Фадул только открыл ее здесь, чтобы продавать кашасу, вяленое мясо и рападуру.

Как же он может такое пропустить? Ни одно важное событие, хорошее или плохое, не случалось в Большой Засаде без его участия или без аккомпанемента его гармони. Простецкий, да что там — божественный! — ее звук задавал тон великолепным праздникам, грандиозным гуляниям. Он был веселым сотрапезником на пирушках, благородным и отважным собутыльником, знатно крутил любовь с проститутками и с той же закалкой, с той же скромностью оказывался рядом и переживал все несчастья и беды, которые постигали местечко и его жителей. Начиная с набега жагунсо, в те времена, когда, как сказал тогда Жерину, Большая Засада была всего лишь жалкой дырой с четырьмя проститутками и кабаком, заканчивая разливом реки, которое почти что угробило деревушку.

— Вы уже знаете, сеу Педру? Говорят, на праздник сам полковник Боавентура пожалует! — заявил всезнайка Дурвалину.

— Боже правый! Раньше полковник любил пирушки и молоденьких женщин. Он и сам был моложе и беднее.

— Женщины молоденькие ему и сейчас нравятся.

Раз уже речь зашла о женщинах, Турок поинтересовался, посетил ли уже друг Педру Цыган бордель Норы Пау-де-Ло.

— Там появилась новенькая, некая Сеси… — Он сложил пальцы правой руки, поднес к губам и причмокнул, послав воздушный поцелуй, — это была высшая похвала проститутке.

Педру Цыган еще там не был, но непременно там побывает, чтобы познакомиться с этой Сеси и поглядеть на заведение.

— Сарай-то это уже третий на моей памяти. Но я никогда и подумать не мог, что увижу в Большой Засаде самый настоящий бордель. Мне говорили, но я подумал, что это враки.

И Педру Цыган отправился в бордель к Норе Пау-де-Ло. Изумленный, ошеломленный, он обошел селение от края до края, останавливаясь на каждом шагу, чтобы поболтать, не переставая охать и ахать от удивления. В борделе он, презрев ловкость и сноровку хозяйки, томность Аналии, хваленые прелести Сеси, предпочел Паулинью Маришку, на которую давненько положил глаз.

Земля грапиуна обильна на чудеса и преувеличения — здесь стакан воды с легкостью станет океаном. На путях и дорогах, на тропинках и просеках погонщики, батраки, проститутки, перебиравшиеся с места на место, жагунсо и даже полковники на все лады судачили и раздували слухи о прогрессе в Большой Засаде. Пострадав от ужасающего наводнения — его масштабы и ужасы тоже возрастали, — деревня восстала из трясины, в которую оказалось ввергнута. И она не просто стала прежним оживленным местечком, но превратилось в процветающий поселок, которому светило прекрасное будущее, — это был настоящий рывок вперед: тут если сам не увидишь, то и не поверишь.

Вместо того чтобы покинуть насиженные места, народ объединился. Стал настоящей семьей — так объяснял в Ильеусе полковник Робуштиауну де Араужу, а уж он всему был свидетелем. В краткие сроки снова выросли дома и плантации. Рассказать в подробностях, день за днем, о возрождении Большой Засады было бы ой как нелегко, и если некоторые детали стоили того, будучи забавными или значимыми, то большая часть стала бы просто велеречивым перемалыванием общих мест и банальностей, скучным и утомительным отчетом.