– Когда? Где? – не отступал Дагвуд.

– Они утонули вместе. – Лакей поперхнулся. – Я тогда здесь не работал, но слышал разговоры…

Дагвуд подошел ближе и внимательно посмотрел на слугу через монокль. Маркус вынужден был отдать должное своему спутнику: лакей просто-таки задрожал.

– Какие разговоры?

На лбу лакея выступили капельки пота, и он оглянулся на дверь, словно оттуда могла прийти помощь.

– Ну, дети… они убежали из дома…

– Когда?

– Около пятнадцати лет тому назад или вроде того. – Лакей потер лоб затянутой в перчатку рукой. – Может быть, лет тринадцать назад. Я не знаю наверняка.

– В какое время года? – спросил Маркус, пытаясь выснить обстоятельства побега.

– Около Рождества.

– В самый разгар зимы, – пробормотал Маркус. – Наверняка их что-то вынудило так поступить, вам не кажется?

– Говорили, что девочка была сумасшедшая, – слуга подергал жесткий воротник своей ливреи, – дурнее дурного. И в зимнюю ночь вытащила братишку из дома.

– И что же с ними произошло? – требовательно спросил Дагвуд.

– Следы вели к реке, но детей так и не нашли.

Маркус поднял на него глаза:

– Ни брата, ни сестру?

– Нет. Поговаривали, что их растерзали волки.

Могло ли такое произойти? Впрочем, это было так давно…

Дагвуд бросил на Маркуса скептический взгляд и повернулся к слуге.

– Но ведь все это случилось так давно, кому же теперь понадобилось подавать прошение о передаче титула?

Лакей затрясся с головы до ног, а его лицо стало очень несчастным.

– Я мог бы выяснить все эти сведения из пятидесяти различных источников, – бросил Дагвуд. – Никто и не заподозрит, что именно вы мне их сообщили.

– Леди Хантингтон.

Дагвуд поперхнулся:

– Ах вот как.

– Что значит «вот как»? – спросил Маркус.

– Леди Хантингтон славится своим упрямством, и если уж она решит кому-то противостоять, то приложит к этому все силы. Кроме того, ее муж – влиятельный член Палаты лордов.

– Но какое ей дело до Каддихорнов?

– Она дальняя родственница моих хозяев. – Лакей прокашлялся. – К тому же она была близкой подругой жены последнего барона Коулриджа.

– Портрет которой переместили в восточный вестибюль? – уточнил Маркус.

– Да, той самой.

– И так, наблюдая за тем, как ваши хозяева обращались с баронессой Коулридж при жизни, леди Хантингтон сделала определенные выводы и теперь хочет помешать им извлечь выгоду из смерти подруги, – заключил Маркус.

– Да, суть именно в этом. Нельзя сказать, что она желанная гостья в этом доме, – сообщил лакей, понизив голос.

– А, вот вы где! – раздался у входа низкий голос.

Маркус обернулся.

Прижимая к груди неизменный саквояж, к ним ринулся мистер Гиллис, сопровождаемый лакеем в коричнево-золотой ливрее, который старался от него не отставать. Черные башмаки Гиллиса скользили по блестящему деревянному полу, и он с трудом остановился перед мужчинами.

– Не говорите ни слова, Маркус! – зашипел он. – Ни одного слова.

Дагвуд обратился к лакеям:

– Вы не могли бы нас покинуть? Казалось, слуги шли к двери целую вечность.

– Успокойтесь, иначе ваше сердце не выдержит, Гиллис, – предупредил юриста Маркус.