Отец ослабил вожжи. Кабриолет ехал плавно и неторопливо.

– Должен признаться, что пока все идет очень неплохо. Хотя, – прибавил Данн-старший, – Кэтрин, вероятно, не по душе наше маленькое представление.

– А вы всегда так невозмутимо ее слушаете?

Урия Данн бросил на сына выразительный взгляд:

– Не надо ее ни в чем упрекать, Маркус. Кэтрин замечательная женщина, просто на ее долю выпало немало испытаний.

– Как и на долю любого ребенка из Андерсен-холла…

Отец поморщился:

– Совершенно верно. Просто я тебя хорошо знаю, и ты способен устроить шум там, где она сохранит спокойствие. Поэтому, прежде чем начать что-то делать, остановись и подумай.

– Не очень-то хорошо с вашей стороны набрасываться на меня с упреками, ведь я только что вернулся, – Маркус поерзал на сиденье. – Похоже, кое-что никогда не изменится.

Он с удовлетворением заметил на отцовском лице виноватое выражение.

– Ты прав, – согласился отец к удивлению Маркуса, – мне не следовало делать поспешных умозаключений. – Он пожал плечами. – Боюсь, я становлюсь слишком пристрастным, когда дело касается Кэтрин.

Маркус еле удержался, чтобы не напомнить, что в первую очередь следовало бы защищать интересы собственного сына. Он действительно не хотел возвращаться к их прежним с отцом отношениям. Обычно они с трудом удерживались от споров, и Маркус ощущал себя так, будто его разрывают на части. Каждый высказанный им упрек ранил и его самого.

– Кэтрин сделала для Андерсен-холла очень много, – вздохнул Данн-старший. – И честно говоря, я не представляю, как буду без нее обходиться.

– А что случилось? Она нашла другую работу?

Щеки его отца покраснели.

– Я никому не передам ваших слов, – заверил его Маркус. Имело ли это значение или нет, но он собирался покинуть Андерсен-холл сразу же после завершения своей миссии.

– Кэтрин… Как бы лучше сказать? Кэтрин вознамерилась…

– Нужно быть глухим либо иметь очень крепкие нервы, чтобы выдерживать ее острый язык.

– Кэтрин не обручена. – Взгляд Урии Данна стал задумчивым. – Хотя очень странно, что она до сих пор одна. Ведь она хороша собой.

Маркус притворился, что внимательно рассматривает деревья.

– Я этого не заметил.

– Что ж, – вздохнул отец, – я и не предполагал, что ты обратишь на нее внимание. Ты никогда не мог понять, что представляет тот или иной человек на самом деле. Что же касается Кэтрин, меня действительно волнует, что она так безразлично относится к своей внешности.

Маркус предпочел проигнорировать критику в свой адрес. Отец не знал его и наполовину, хотя думал совершенно иначе. Впрочем, никакие слова не смогут переубедить его родителя.

– И почему же она была так раздражена?

Директор Данн поморщился:

– Она тебе не доверяет.

Губы Маркуса скривились от изумления:

– В самом деле? И почему?

– Думаю, Кэтрин… – отец поерзал на сиденье, – просто хочет защитить интересы приюта.

– И видит во мне угрозу. Интересно, что могло навести ее на подобную мысль?

– Я ничего не говорил ей, Маркус.

– А вам и не нужно говорить. Ваше явное недовольство возвещает о себе, словно трубящий рожок.

Некоторое время они ехали в напряженном молчании. Первым нарушил молчание Урия Данн:

– Я вот о чем подумал. Кэтрин заслуживает полного доверия, она знает в Андерсен-холле все входы и выходы.