Изменить размер шрифта - +

— Дорогая, — Коб провел рукой по голове, приглаживая короткие черные волосы, — после того, как узнаешь, что ты отец, трудно сосредоточиться на чем-то еще.

— Слава Богу, что ты так считаешь. — Она чуть улыбнулась. — Я как раз хотела тебе предложить продолжить разговор позже и в более… м-м-м… нейтральном месте.

— Мне нравится твое предложение. — Он обвел взглядом безвкусный холл и расправил плечи, будто освобождаясь от какого-то груза.

— Хорошо, — удовлетворенно вздохнула она и скрестила на груди руки. — Тогда я договорюсь с моим адвокатом, и мы сможем встретиться в его…

— Что?! С адвокатом? — Он попятился, будто она толкнула его.

— Коб, но ты же согласился на нейтральное место.

— Да, но нейтральной была бы для меня встреча в центре города. Завтра в полдень назначено открытие родео. Торжественный парад участников, на площади установят лотки с едой и сувенирами… Мы могли бы устроить себе выходной день в честь того, что я наконец узнал о своем ребенке. Там бы и поговорили. Непринужденная обстановка, никакого давления, вокруг полно народа…

У Алисы вытянулось лицо. Она решительно шагнула вперед.

— Где народ, там и сплетни. Ты представляешь, сколько пересудов вызовет наше совместное появление?

— Очень хорошо представляю, дорогая. — Глаза потемнели и заволоклись дымкой желания.

У Алисы подгибались колени, будто она только что спешилась после многочасовой изнурительной скачки. Она ни разу не была ни с одним мужчиной, кроме того, что стоял напротив. Но никто другой ей и не был нужен. Ни один мужчина не мог воздействовать на нее так, как Коб: прикосновением, взглядом, словом…

Кожа стала влажной. Алиса вздрогнула, но не от холода — от ожога собственных воспоминаний. Несмотря на прошедшие три года, она помнила каждую клеточку тела Коба, каждый его шрам, родинку, морщинку… Хотела забыть и не могла, как его мозолистые ладони царапали нежные груди, как его губы исследовали ее рот, потом тело, пока он не…

— Нет, Коб, нет. — Она тряхнула головой, прогоняя воспоминания. — Нам с тобой нельзя появляться в центре города. А о том, чтобы провести вместе целый день, не может быть и речи.

— Почему? Ведь это совершенно невинно. — На подбородке проступил розовый шрам.

— Нет. — Она резко мотнула головой, радуясь, что новая стрижка добавляла решительности этому жесту. — На открытии родео? Ну, знаешь ли… И ты полагаешь, что это подходящее место для серьезного обсуждения судьбы нашего ребенка, не говоря уже…

— Хи-ха-хоу, а вот и дедушка!

Алиса поежилась. Отец уже поднимался по лестнице.

— Где мой маленький ковбой? — басил он, подражая койоту из мультфильма.

— Проклятье! — простонала Алиса. — Угораздило же их вернуться домой именно сейчас.

— Дорогая, твоих родителей как опытных шоуменов отличает одно очень важное преимущество — чувство времени, — усмехнулся Коб.

— ДОРОГОЙ, моих родителей как проведших всю свою жизнь на ранчо ковбоев отличает еще одно очень важное преимущество — стрельба без промаха, — прошептала Алиса. — Знаешь, как они огорчатся, когда после стольких лет обнаружат тебя здесь?

— Нет, не знаю и не хочу знать. — Он скрестил на груди руки. — Жить в постоянном страхе, опасаясь огорчить родителей, всегда было твоим уделом.

— БЫЛО моим уделом. — Она тоже скрестила на груди руки. — Многое изменилось, Коб.

Быстрый переход