|
А потом ее подхватил и понес этот бешеный поток, она исступленно целовала его глаза, виски, волосы, когда он наклонялся, лаская губами голубые жилки на ее шее. Робость сменилась яростным желанием идти до конца, получить немедленно всё, что причитается женщине, и до дна исчерпать это мгновение, которое могло и не повториться. Она судорожно рванула шнурки корсажа, сбросила узенькие оплечья, сорочка опала вокруг талии изумительно живописными складками… да кто же смотрит в такие минуты на складки! Девичья грудь была такая белая в свете луны, словно из серебра, и такая нежная, будто намытая рекой. Торопясь, Сэсс распахнула сорочку на Санди, и оба замерли, тесно, грудь к груди, обнявшись. Всё, что она сделала, было не зря, но спешила она напрасно. Она начинала понимать: то, что казалось ей успехом, могло произойти лишь тогда, когда их с Санди желания совпадали. Не в ее силах было заставить его сделать что‑то против воли. Ну что ж, умная женщина – как парусный корабль: и при встречном ветре ухитряется продвигаться вперед галсами. И сейчас, когда они стояли, обнявшись, неподвижные, и резонанс их сердец, казалось, способен был обрушить Гору, она вдруг поняла, что сегодня дальше идти уже не сможет: изнемогшая, обессилевшая, она была на грани обморока. Нервное возбуждение оказалось слишком велико, и если сегодня они сорвут все цветы, их не ждет ничего, кроме разочарования, усталости и, возможно, истерики. Слишком много для одного дня. Молча они согласились, что у них будет всё. После.
Пауза показалась ей вечной, потом она вновь разрешилась поцелуями, но теперь в них было меньше страсти, а больше холодноватой успокаивающей нежности, такой, чтобы оторваться друг от друга без труда и боли. Растерянная, смущенная, напуганная и польщенная Сэсс поняла: ей разрешили быть, Санди принял ее в свою жизнь. Она торопливо привела одежду в порядок, Санди помог ей выбраться обратно на тропу. Она обернулась к нему: влюбленная, отчаянная и немного жалкая. – А ты? – Позднее, – он подбодрил ее улыбкой, заставившей задуматься о том, что ему‑то тоже сегодня пришлось нелегко, причем и по ее вине. Почти ощупью она вернулась в пещеру, где все еще горел огонь и, позевывая, ждали терпеливые друзья. – Ну что, – воскликнул Брик, едва она появилась на пороге, – крепость пала? – Брик! – укорила его жена. – Да я просто хочу знать, посылать мне дракона за пивом? Сэсс скользнула по нему невидящим взглядом и тихонько пробралась в свой уголок. – Нельзя же так, – шепотом выговаривала Дигэ мужу. – И так видно, что они целовались до одури. Негромко позвякивая металлом, из пещеры на поиски Санди выполз Сверчок.
– Не спи, – ворчливо сказал он, – замерзнешь. – Мне не холодно. – Это я фигурально выразился. Наконец‑то она пришла счастливой. – Сверчок… – Санди помедлил, словно не решаясь задать давно интересовавший его вопрос. – Какого цвета Сэсс? – Не скажу, – Сверчок ухмыльнулся. – Такие вещи сам должен видеть – не маленький. Драконов в бараний рог скручиваешь, а людей насквозь не видишь? И вообще я понять не могу, что она в тебе нашла? Черта‑с‑два ты бы ее без меня спас, да я, кстати, и повнушительней. – Что ты несешь? – разозлился Санди. – Я тебя пытаюсь рассмешить, – тихо, меняя тон, отозвался Сверчок. – Там, в пещере, все уже спят, можешь возвращаться, тебя никто не заметит и приставать не будут. Там теплее. Санди вздохнул, набросил куртку на плечи и с привычной ловкостью пробрался по тропе. – Твое внимание становится назойливым, – бросил он сквозь зубы Сверчку. Тот засмеялся. |
