— Вы про рубак под орденом? — предположил паладин.

— Нет. Я о регулярной силе ордена. Раньше клинков паладинов хватало на поддержание правопорядка. Только вот сколько нас полегло в этих землях?

— Много, — взглянул в тарелку паладин.

— А из кого мы будем восстанавливать силы? Откуда мы возьмем столько людей, которые нам поверят? Не забывай — смерть императора — это клеймо на нашей чести.

Подождав, пока паладин поднимет глаза он указал на мальчишку.

— Мы соберем всех беспризорников, кто захочет идти за нами. С нас еда, кров и учеба. Мы научим их биться, обучим читать и писать. А с них клятва верности ордену. — калека развернулся к мальчишке. — Согласен?

— А они? — кивнул парень на двух девчонок за спиной.

— Их так же возьмем в орден. Даже если за ними не будет силы — грамотные люди всегда пригодятся.

— Согласен, — кивнул парень.

— Тогда зови их, — кивнул на детей.

Парень бегом отправился к своим подопечным и сунул им в руки тарелку Родгаза. Быстро запихав кашу им в рот, он принялся что-то рассказывать.

— Зачем? — спросил паладин, глядя на парня.

— Знаешь, почему Арт Чистейший был так верен империи и своему братству? — спросил калека так же наблюдая за мальчишкой.

— Почему?

— Потому, что у него в жизни кроме империи и братства паладинов ничего не было. У этих детей ничего не осталось. Ни родителей, ни родного села. Скорее всего его спалили. — тут он обернулся к паладину и сморщившись от боли в коленях, добавил: — Если у них в жизни не будет ничего кроме ордена — они станут его опорой. Орден для них станет всем. Просто потому, что ничего другого у них не будет.

Командующий паладинами кивнул.

— Кинь клич по нашим паладинам. Пока нам негде их собрать и некому поручить присмотр за ними. — продолжил пояснять калека. — Пусть каждый паладин возьмет под свою опеку хотя бы одного беспризорника. На каждого пусть выделят половину пайки.

— Это серьезно ударит по запасам, — неохотно произнес воин.

— Да. Я сегодня посмотрю где мы можем прижаться. Попробую попросить помощи у великих кланов. Среди них есть наши должники.

— А этот? — указал на парня, ведущего за руки девчонок с собой.

— Этих возьму я, — кивнул калека и указал на небольшое здание, рядом со столовой. — Сначала думаю их сводить отмыться!

Родгаз взглянул на детей, лежащих на его плотной кучкой. Молчаливая девочка, которую калека назвал Марией, свернулась калачиком. Докл, которому оказалось десять лет, уснул на боку, отвернувшись к стене. А вот его сестра Илеса, пяти лет, пристроилась к его спине, словно старалась согрется, не смотря, что бывший следователь укрыл их одеялом.

— Куда же мне теперь лечь, — устало произнес предводитель сил ордена и с зубным скрежетом опустился на стул.

Рука с кривыми, от неправильно сросшихся костей, пальцами протянулась к тумбе и ухватила полупустой горшочек, заполненный темно бурой мазью.

— Демоны бездны, — прошипел Родгаз, пытаясь снять истоптанные ботинки. — Как же больно…

После нескольких минут мучений, ему удалось снять обувь и задрать штанины. Для этого пришлось согнуться, что привело к прострелам безумной боли в спине.

Издавая хриплый шум, выдыхая через сжатые зубы, он с дрожью в руках набрал мази и щедро принялся размазывать ее на колени.