— Вон на той ноге — следы зубов. Царапины на кости. Вон на том шматке мяса — тоже. Слишком большие для медведя или волка.

Коротко оценив кровавую сцену и кивнув догадкам Матери, он вышел обратно с задумчивым видом.

— Разбивайте лагерь, — коротко скомандовал парень. — Пока я не пойму, что могло порвать на части семерых всадников и мага, дальше нам соваться опасно.

— Все-таки зверь?

— Может, и магия, — пожал плечами Мак. — Надо разбираться.

Вонь. Постоянная вонь гниющего мяса. Иногда мне кажется, что этот запах пропитал меня насквозь. Волосы, одежду, деревянную палку… даже еда. Еда отдавала привкусом гнили.

Да, можно было создать такую нежить, которая не испускала бы никаких запахов. Если бы только у меня были с собой хоть какие-нибудь инструменты и хотя бы одна бочка Курабатового раствора. Однако, приходилось обходиться тем, что было. А было у меня… По сути — ничего. Походный артефактный набор и самопальные инструменты для ритуалистики — четыре палки и мотки веревок разных размеров.

Но даже так, я бы мог сделать лучше. Даже так, я бы мог сделать нежить сильнее, умнее и боеспособнее, мог бы начать готовить боевых тварей. С уверенностью могу сказать, что помнил схему боевого голема плоти. Да, нужен был алтарь боли и жертва, но голем плоти — это боевая единица другого порядка.

Проблема была в спутниках. Хотя, если быть до конца честным — проблема была во мне. Ловя взгляды, чувствуя их отношение ко мне, я шкурой чувствовал — они меня боятся. Боятся даже не меня, а силы, стоящей за мной. Ходячие трупы, нежить, черная тягучая тьма из моих рук, призраки.

Гурт начинал втягивать голову в плечи и пятиться, когда видел призрака. Билл призраков не боялся, но всячески избегал прикасаться к мертвецам или предметам из их рук. Рум не скрывал злобных взглядов и всей душой меня ненавидел. Жак, молодой парнишка, был единственный, кто ни на что не обращал внимания. Он был сосредоточен на детях и превратился в бородатого няня.

И именно их отношение к моей силе, а значит, и ко мне, не давало пуститься во все тяжкие. Не давало плюнуть на приличия и начать создавать совершенную и крайне опасную нежить. А мысли об этом меня не покидали.

Пока они смотрели на силу за моей спиной, у меня в груди росла бездна. Нет, не та, где обитают сущности, способные поглотить этот мир. Я о другой бездне, что образуется внутри, когда тебя либо боятся, либо ненавидят. Тогда весь твой путь, все время, все цели превращаются в пыль.

С момента, когда Синдзи рассказал мне о том, что Амора больше нет, я пытался призвать его около десяти раз. Я провел ритуалы «жертвы», «призыва» и «вопрошения». Все они были безуспешны. Признаков, что такая сущность вообще существует, не было. Амор был действительно мертв.

А еще сны. Меня мучали жуткие сны. Очень часто просыпался на рассвете, в холодном поту. Мне снилась жена и сын из прошлой жизни. Каждый раз вбегал в аэропорт, проносился к посадочному трапу, видел их спины. Догонял их, но когда хватал за руки — они рассыпались в пыль. Мужчина в форме пилота указывал мне на самолет, который уже отрывался от взлетной полосы, и говорил, что они там.

Периодически вместо жены появлялась Ашри, тень клана Дух реки Рё, иногда Левитания. Но финал любого сна заканчивается пылью и ветром, уносившим облаком близких мне людей в сторону посадочной полосы.

Сны стали как настоящие в тот день, когда мы вошли в первое село, после саторцев. С того дня, как я увидел младенцев, насаженных на колья, словно шашлык на шампур, я впервые почувствовал тьму. Вспомнился проклятый, который с жалел меня, потому что я ее не слышал.

Она шептала.

В ту ночь я едва смог уснуть, постоянно вздрагивая и просыпаясь.