— А потому что главный подарок — это не дом, — хмыкнула Ксюша. — Главный подарок — это то, что она сдохла.

— Ни фига себе, — неодобрительно произнес Гребешок, — про мать — и так круто…

— В самый раз, — красноватые блики от сигареты отразились в сердито сверкнувших белках Ксюшиных глаз. — Чего я от нее хорошего видела? То, что она меня родила, блин, хрен знает от какой гориллы? Так я ее об этом не просила. Знаешь, сколько раз думала: как бы хорошо было, если бы меня вообще на свете не было?

— Не заводись, — миролюбиво произнесла Элька, — фига ли ее теперь поливать, когда уже все? Теперь-то все о'кей у тебя: квартира в Питере есть, дом в деревне есть, хрусты водятся… Прикида — завались, какие проблемы?

— Да я так, просто товарищ за мою маму испереживался, — хмыкнула Ксюша, — небось была бы у него такая, так он бы ее сам зарезал.

— Значит, ты тоже отдыхать приехала? — спросил Гребешок.

— А что, нельзя? — зло сказала Ксюша.

— Не, можно… — обескуражено произнес Гребешок. — Я же не расист. Мне лично все по фигу, был бы человек хороший.

— Правильно, — поддержала Элька, — пойдем лучше погуляем, а то на этом бревне радикулит нажить можно.

Встали и пошли в том же развернутом строю.

— А мы, по-моему, еще не знакомились, — сказал Агафон, — верно? Может, пора?

— Запросто! — сказала Ксюша. — Щапова Ксения Николаевна, русская негритянка.

— Очень приятно, — поклонился Гребешок, — меня можно просто Миша, я не гордый. Можно, я вас буду Ксюшей называть?

— Можно. «Ксюша, Ксюша, Ксюша, юбочка из плюша…»

— Во, это по-нашему! — пьяненько просияла Элька. — А то, блин, как в анекдоте про собак. Встречаются два кобеля: «Я — доберман-пинчер!» — «А я просто так, пописать вышел!» Так вот, я просто Эля, без отчества.

— Ну, тогда я Саня, — произнес Агафон.

— Врешь, конечно, — усмехнулась Элька, — но имя хорошее. Агафон немного опешил, однако промолчал.

— Не могу понять, — вздохнула Элька, — как здесь народ без электричества живет? А главное — без телика?

— Зато спокойно. Никто никого не пугает. Ни войной, ни революцией, ни ростом организованной преступности, — с умным видом заявил Агафон.

— Точно! — сказала Ксюша. — Я, кроме «Санта-Барбары», ничего не смотрю, только уже не помню, с чего начиналось. Видак интереснее. У меня кассет тридцать дома, в любой момент могу поглядеть.

— А ты, поди-ка, богатая невеста! — заметил Гребешок. — Квартира, дом в деревне, видак есть… Или уже замужем?

— Ага, сейчас, возьмут меня. У негров такие, как я, дома есть, а русские, козлы, трахнуть, конечно, не откажутся, но чтобы замуж… Да они со мной днем по улице пройтись не захотят. Застыдятся, видишь ли.

— Вообще-то ты права, — задумчиво произнес Агафон. — Меня это тоже здорово занимало. Почему, интересно, русские бабы к черным и прочим липнут, а наши мужики только белых в жены подыскивают?

— Сказать? — воскликнула Элька. — Не обидитесь?

— Да ладно, — разрешил Агафон, — правду, даже горькую, знать полезно.