Я встретился с ним взглядом.

Дениз обмяк, растекся…

Как будто его расплавил незримый огонь.

Или какой-то шутник незаметно прибавил земного притяжения у него под стулом.

Я почувствовал, надо что-то сказать…

— Дорогой Дениз! Давай выпьем за то, чтобы твое агентство…, — начал я.

— И твое тоже теперь, — томно поправил Дениз.

— За то, чтоб наше агентство было первым агентством Турции, да что там, — всего мира!

— И чтобы ты попал на Визон-шоу, мой дорогой.

Темнело.

Закат отразился в воде. Горизонт переливался алым и желтым.

В ресторане стало шумно.

На столах появились зажженные свечи. Все лишнее погрузилось в темноту.

Музыканты заиграли негромкие турецкие мелодии.

Третья бутылка «Чанкаи» была на исходе.

— Ты хорошо работал сегодня, мой дорогой, — вкрадчиво сказал Дениз. — Хасан тебя хвалил. Ничего удивительного. Ты красивый. Надо помнить, что ты красив, дружок. Знать, чего ты стоишь, и гордиться этим. Говоря по правде, тебе этого недостает. Ты относишься к себе слишком просто, как будто такой, как все. Но это не так. Ты один из лучших. Может быть, лучший! Ты — модель, прирожденная модель. А это особая раса! Коммуна людей идеальных форм и пропорций, новых богов, если хочешь. Вас послали в этот мир, чтобы возродить в людях понимание подлинной человеческой красоты и умение наслаждаться ею. Подумай, какая это великая миссия!

Очки Дениза плавали в полумраке, сверкая настороженным огнем…

Я вдруг вспомнил, что оставил позади.

Знал — убить человека так же просто, как загасить муравья или раздавить окурок.

В наших местах веками жестоко пресекалась малейшая попытка отступить от общепризнанных норм. Среди мужчин считалось безопаснее выглядеть сурово.

От отцов сыновьям вместе с родовыми, прокоптившимися иконами передавались отнюдь не христианские заповеди — не слишком милосердные, но зато практичные. Они гласили — не доверяй никому и будь начеку даже в пустой комнате — везде подстерегает опасность. Не имей слабых друзей, чтобы их страданиями с тобой однажды не рассчитались. Не смей снимать траур, пока не отомстишь. Помни, мужская дружба — самое ценное, что есть, ибо она обесценивается медленнее всего остального…

Я улыбнулся.

— Почему улыбаешься? — спросил Дениз.

— Представил, каким буду клоуном, если попытаюсь вести себя, как Бог.

— Напрасно. Я знаю, что говорю.

Наверное, Дениз был прав. Он вырос в мире, где я теперь учился плавать. Следовало прислушиваться.

— Спасибо, Дениз! Предлагаю выпить. За лучшего друга и учителя всех в мире моделей — за великого Дениза, ура!

Дениз отнесся к тосту без юмора. Сверкнул глазками, влюблено посмотрел на меня, осушил бокал и бросил в море.

Нас болтало от бара к бару. Пили, пили, пили…

Под утро Дениз стал настаивать, чтобы я поехал к нему. Без конца лез целоваться. Пытался ущипнуть за зад. Тряс бумажником, набитым кредитками…

— Хочешь, дружище, тоже дам тебе один совет? — не выдержал я. — Сейчас ты похож на жирную, потную, пьяную пучеглазую жабу в очках… Но все равно я тебя ценю и уважаю, потому что при этом ты интересный человек, многого добился и все такое… Мне не важно, какой у тебя рост, и вес, и счет в банке. И одет ты в версаче или в хреначе… Ты живешь не среди своих драных богов, а среди простых людей… Советую, как друг — уважай их! А если будешь выдребываться, пеняй на себя, коротышка…

И на всякий случай слегка стукнул его в ребро.