Через час я ткнула морду своего пепелаца в первый попавшийся просвет между автомобилями у международного терминала Шереметьево 2 и резвым карьером понеслась в зал прилета, проклиная на чем свет стоит шпильки и дурацкую юбку, норовящую задраться выше положенного. Полина встретила меня гневным взглядом из под тщательно выщипанных бровей. Идеально нарисованные губы в негодовании скривились.

– Ой! – испуганно пискнула я. – Ты сегодня такая красивая!

– Вечно ты опаздываешь, – зарычала она.

– Прости, любовь моя, – нежно поцеловала ее в щеку. – Ты же знаешь, какие пробки на дорогах! Гнала как сумасшедшая! Ну, где это чучело с «гнездом» на голове? – я заозиралась, пытаясь найти заморскую зверюшку.

– Багаж они никак получить не могут. Наверное, у мальчика так много косметики, что ее не пропускают таможенники – они просто не понимают, зачем парню такой чемодан, думают, что спекулировать будет.

– Злая ты какая то, – хихикнула я. – Что то случилось?

– Михалыч мне все нервы измотал, – дулась она, премило складывая губки бантиком. – «Где переводчик, где переводчик?» Надоел уже.

– О’кей, поняла. С меня обед в «Елках Палках».

– Так просто не отделаешься.

– Хорошо хорошо. Уговорила! Пойдем в «Ги Но Таки». Как ты любишь.

– Ну если только туда… И послезавтра! Пока ты опять куда нибудь не свалила.

– Не, я только через неделю в Иран улетаю. Так что время есть.

– Эх, Маха, удивительная у тебя жизнь. Весь мир, наверное, уже посмотрела.

– Знаешь, иногда очень хочется заснуть не в душном номере на протухших от влажности простынях в какой то дыре мира, а дома на своей кровати, не опасаясь, что тебя по ошибке пристрелит какой нибудь обдолбанный мутант или укусит какая нибудь ползучая тварь. Я вот из Колумбии через Канаду и Амстердам выбиралась. Спасибо Родриго. А то выслал бы меня на родину в бандерольке, вот бы ты локти кусала, что не уделяешь мне внимания.

– Ой, прекрати! Сто лет ты кому то нужна в бандероль тебя запаковывать. Ты самый мирный человек из всех, кого я знаю. Хотя, да, нос, иной раз, не туда суешь. И потом, ты сама выбрала такую работу.

– Да, и горжусь этим.

В дверях возникла фигура мужчины. Высокий, крепкий. Взгляд, как у питбуля, готового к нападению, – внимательный, следящий за малейшим движением намеченной жертвы. Один уголок рта пельмешки чуть вздернут вверх, и не понятно, то ли он противно ухмыляется стоящей перед ним прислуге, то ли просто всех презирает априори. Какой мерзкий тип. Следом шел мужчинка, невысокий, худенький, с простеньким, но удивительно обаятельным лицом. Походка прикольная – как у кошака, знающего себе цену, очень сексуальная. За мужчинкой семенила какая то худосочная девица в кепочке со стразиками и огромных солнечных очках, если меня не подводит зрение, от Диор, тоже со стразиками. И только когда девица открыла рот, стало понятно, что это тот самый парень, по которому мир сходит с ума.

– Я не поеду ни в какой ресторан. Я хочу в душ, – юная звезда топнула ножкой и упрямо уставилась куда то в сторону, всем своим видом показывая недовольство.

– Тиль, но нас ждут в ресторане, – удивленно произнес мужчинка. – Ты полчаса назад все уши мне прожужжал, что хочешь есть.

– Я сказал, что хочу в душ, – процедил Тиль настырно. – Точка.