– Да, я кретин... Я подумал, что...

– Что? – она снова посмотрела с вызовом, сдунула упавшую прядь с лица и уткнула свободную руку в бок.

Красивая. Дерзкая. Грудь вздымается взволнованно. Нравится.

– Что ты меня обманываешь, – сказал я.

– Зачем?! – поразилась она.

– Мало ли. Люди делают много необоснованных поступков. Или обоснованных, с выгодой для себя. Не знаю. – Мне не хотелось говорить правду: буду выглядеть ещё большим кретином.

Она посмотрела на меня, остывая, словно видела в первый раз. А я не выпускал её руку, впрочем, она и не вырывалась. Хороший знак. Мне оставалось удивляться, почему даже это спонтанное прикосновение вновь вызвало желание. Это магия какая то! Или химия? Чёрт знает что!

– Ты странный, – сказала, наконец.

– Не без того, – я слегка улыбнулся.

– Вот! – она ткнула в меня пальцем, как режиссёр в актёра под прицелами камер. – Теперь настоящая. – И громко выдохнула.

Я расцепил пальцы, опешив.

– Так что ты хотела?

Она снова пожала плечами.

– Уже ничего? – добавил я. – Игра кончилась. Без двух танцев, сразу по домам?

– Танцы – это хорошо, – ответила она. Вытерла одноразовым платком уголки глаз инос.

Я стоял. По домам не хотелось.

– А я никогда не играл в игру «Слепой и поводырь». Любопытно было бы... Но еслиты против, то, конечно... И да, извини ещё раз. Мне правда жаль.

Гаечка глянула на меня оценивающе и буркнула:

– Ладно.

– Что ладно? Играем?! – Я обрадовался, как пацан.

– Да. Ты меня спас, потом нагрубил, так что пойдёт взаимозачётом. Только давай сначала не вслепую потренируемся.

– Как это?

Она села на скамью. Я тоже. Напротив.

– А чтобы такой ерунды не было, давай скажем друг другу правду, – в её глазах вновь начал загораться задор.

В беседку заглянула морда мохнатой собаки – той, что пыталась подсунуть мне свой хвост во время асан.

– Всю? – удивился я.

– Нет, – хихикнула Гаечка. – А то просидим до вечера. Давай ту, что сейчас. Устроим пятиминутку правды.

– Хм... – я потёр подбородок и развёл руками. – Ну, допустим, правда в том, что я теперь не пойму, как тебя называть.

– Если Мира не нравится, давай Элей.

– Окей. Твоя очередь.

– Про улыбку я уже сказала. Слушай, лучше если тебе невесело, сделай хмурое лицо. Или злое. А то фонишь фальшью. Тебе не идёт.

Сказанула, угу. Как серпом по... красной армии. Я аж закашлялся.

– Теперь ты! – звонко перекинула пас она.

Что ей сказать? Скажешь, что наглая рожа, обидится. Что у неё сейчас возбуждающе разведены бёдра, кто его знает. Мда, правда мне давалась так себе...

– Ладно. Я считаю, что только слабые ноют и ходят с кислыми лицами.

– А ты сильный?

– Есть сомнения?

– Не честно вопросом на вопрос. – Она деловито осмотрела меня с ног до головы идобавила: – В общем, нет. На слабака не похож.

– Ну и слава Богу, – улыбнулся я.

– Та ак,   протянула Гаечка и постучала пальцами по бёдрам, – что ж ещё сказать?

Я приготовился к очередной дерзости. Забавно, но это меня заводило. Надопопробовать заявиться в офис в понедельник с утра и устроить пятиминутку правды моим топам. Если что, детектором лжи припугнуть. Повеселюсь на славу...

– Ну ладно, – она вскинула на меня смелые глаза. – Меня взбесило это твоё «я миллиардер» при первой встрече.