– Нужна помощь?

– Милана уезжает, – сообщила я, надеясь, что тот как нибудь на неё повлияет.

– Жаль. У неё только процессы начались, – погрустнел Володя.

Намёка не понял, придётся прямо в лоб.

– Может, вы её задержите, раз процессы начались? Нехорошо прерывать... Вдруг просветление случится где нибудь в печени, а не в седьмой чакре, или как вы тамговорили? – в надежде сказала я.

Володя снова улыбнулся:

– Вы удивительно забавная, Эля!

Надеюсь, он не подразумевает под этим, что я абсолютная балда. Да хоть бы иподозревал! Лишь бы задержал эту мымру от хатха йоги...

– У всех свой путь, – добавил Володя, – в данном случае не должно быть никакогонасилия. Как и вообще.

Я подбросила на ладони абрикос и, поймав, посмотрела прямо в карие, пронзительно глубокие глаза Володи. Похоже, относительно него и просветления я нахожусь где то на уровне кота Васьки.

– Насилие – это плохо. Я тоже за мир и прочее. Но вы не думаете, что у некоторых просветление начинается с качественного пинка к светлому будущему? – выпалилая и от волнения ещё раз подбросила абрикос.

Володя расхохотался и на лету поймал ягоду, перехватив её прямо над моей ладонью. Ничего себе реакция!

– Вы правы, Эля. Пинки иногда бывают очень кстати. По крайней мере, я поговорю с ней.

Он ушёл. А я сделала кулаком «Йес», хотя радоваться пока было нечему. Наданный момент я нахожусь в полной первой чакре – той самой, которая в копчике расположена. Ударенная Женька или не очень адекватна, или очень несчастна. И говорить ей обо всём нельзя. Это раз! Но ведь она придёт в себя, а будет поздно. У меня в кошельке всего тридцать тысяч без ста рублей – всё, что я отложила наотпуск. Это два. Проклятый Женькин Казанова, похоже, бросил её и денег обещанных переводить не собирается. Это три.

Если Милана не врёт, то у нас кто то проникает в чужие номера. Впрочем, вполне может быть, что врёт. Сама переворошила вещи и забыла. Но вкупе с пропавшимиключами и непрошенным бандитом... Это четыре. Ох, кажется, отдых перестаётбыть томным!

И что мне со всем этим делать?

Папе звонить нельзя. У Артёма попросить? Ой нет, только не это! – Я даже холодным потом покрылась от страха всё испортить, хотя пока ничего и не было... И позвонила Люсе.

– Дружище, как дела? – обрадовалась она.

– Надо срочно денег, Люсенька, – выдохнула я. – Прям очень срочно!

– Сколько нужно?

Вот что значит настоящий друг!

– Семнадцать тысяч, – выпалила я. – Лучше двадцать. Мне ещё ключи делать...

И тут же решила сдать запертые Женькины апартаменты. Замок сломаю, наведу порядок и вывешу объявление: «Сдаётся комната». Со взломом... Нет, ну надо же мне на что то жить! Можно, конечно, и абрикосы с дерева есть, но долго так я не протяну.

А у Артёма просить не буду ни за что и никогда! Он решит, что я тоже хочу от неготолько денег, а я... я, кажется, хочу чего то другого. Мне представились егокрасивые, чётко очерченные губы. Прикосновение его рук к моим предплечьям, движение между пальцами, трепетное и такое чувственное... И непрошеное волнение пробежалось мурашками по коже, собравшись щекочущимися светлячками в моём животе.

* * *

Я была недобра, как самая недружелюбная свекровь, протягивая деньги Милане водворике возле того же абрикосового дерева. Звезда была уже переодета из летне спортивного наряда в парадно выездной. Она достала из сумочки кошелёк из крокодильей кожи и многозначительно посмотрела на меня. Глядя на её ангельское белое платьице, едва прикрывающее бёдра, я не удержалась от едкогокомментария.

– Даже миллиардера наша богадельня устраивает, а вас, увы, не устроила.