– Артём, Артём, не нужно... – пробормотала Гаечка и выставила вперёд ладони. – Ты подумаешь, что я...

– Не подумаю, обещаю, – ответил я хрипло и, мягко убрав её руки в стороны, поцеловал в шею. Голова закружилась. Гаечка шептала что то ещё, но больше не отталкивала. А мне вообще уже нечем было думать. Я поймал губами розовую мочку уха с крошечной серёжкой, обнял покрепче, и Гаечка обмякла. Я принялся целовать её лицо, спустился к груди...

К чёрту сорочку!

Движением руки опрокинул Гаечку на простыни. И замер сверху. В одних трусиках она была восхитительна. Офигительно красива! Кажется, я так и сказал. Оназакрыла глаза. Смутилась и щёки порозовели. А мне стало приятно. Я ничего не знал о ней и сейчас не хотел знать. Казалось, что я у неё первый. Иллюзии былодостаточно.

В моей голове, опустевшей от возбуждения, эхом стучал пульс. Я провёл языком поеё мягкому животу. Дорожка мурашек в ответ и моё имя, размытое в тусклом свете бра. С поцелуями я впитывал тепло её тела. Мне всего было мало!

Простыни пахли ей. Всё пахло ей. Сумасшествие пахло ей. Она пахла сексом.

Её пальцы на моей спине сжали кожу. Больно. Приятно. Смущённая девочкапревращалась на глазах в кошку. Потянулась ко мне, приподнимаясь. Тела обожглосоприкосновением, губы – поцелуем.

Шорты на пол. Я развёл её колени, и не смог удержаться, чтобы не попробовать её на вкус. Её тело, как море, волновалось, отзывалось стонами и прерывистымдыханием от каждого моего касания. Я снова приподнялся и жадно обвёл взглядомеё всю, словно никогда не видел женщину.

Она – нежность. Бело розовая. От светлых волос по плечам до круглых пяток. С сотней разновидностей улыбок на лице: невинных и чертовски сексуальных одновременно. Все они были мои! Воздух между нами плавился. Стоило усилий, чтобы не ворваться в неё сразу. Я не должен был. Мне нравилось её наслаждение. Поэтому я вошёл в неё медленно. Нежно. Целуя и раскачивая на волнах. По другому было неправильно. И только потом, когда её лицо покраснело, и Гаечканачала кусать губы от нетерпения, дыша слишком часто, я позволил себе сорваться на бешеный ритм. Дошёл почти до пика, но остановился. Перевернул, оказавшись под ней на спине, и прижав всю её к себе, чтоб не улетела, нанизал насебя, как коллекционер бабочку. А потом разогнался и под её стоны улетел сам.

* * *

Взмокший, блаженный и усталый, я поцеловал притихшую Гаечку и повернулся набок, к ней лицом. Обычно в этот момент я ухожу. Сейчас не хотелось, несмотря напридуманную чертями в аду узкую кушетку. Гаечка смотрела на меня большимиглазами и молчала. Кажется, я нашёл хороший способ её усмирять.

И вдруг она всхлипнула, попробовала отвернуться, но габариты кровати не позволили.

– Эй, ты чего? – удивился я, погладив её щеку тыльной стороной ладони. – Тебе не было хорошо?

– Было. Очень. Но теперь ты решишь, что я доступная женщина... – грустновздохнула она.

Э э... Внезапно.

– Разве это плохо? – спросил я первое, что в голову пришло.

Её глаза вспыхнули, руки упёрлись мне в грудь, и я не заметил, как с грохотомоказался на полу. Наверняка разбудил всех ежей. На меня сверху смотрелаобнажённая пантера. Что я опять не так сказал?

– Если ты ещё раз явишься сюда... – угрожающе начала она.

– Явлюсь, – ответил я, подкладывая локти под голову. – И вообще не уйду.

На меня обрушилась подушка.

– Спасибо, – заявил я и подсунул её себе под затылок. – Так удобнее.

– Уходи!

– И оставить тебя в таком состоянии? Нет, не уговаривай!

Кажется, она собралась разорвать меня на кусочки. Спрыгнула и попыталась отнять подушку.