Самое трудное преодолено. Теперь осторожно, как паук, подкрадывающийся к мухе, я полез вниз. Шаг. Другой. Лицом к камню. Снова царапнуло, едва качнулся. Переступил, перехватился. А Гаечка ждёт где то... Или в гостиницу действительно пошла?

Спуск длился ужасно долго. Когда, я, наконец, оказался на твёрдой поверхности и взглянул вверх, по спине пробежали мурашки: и оттуда я карабкался на одних пальцах?! Офигеть! Я вроде только в студенчестве альпинизмом баловался...

Я перевёл дух и снова осмотрелся. Понял, что оказался в итоге ниже и правее тропы, по которой мы шли. Посмотрел в телефоне приложение с GPS трэкингом, считающим шаги и отслеживающим мой маршрут в течение дня. Рассчитал, как нужно возвращаться, и пошёл, внимательнее глядя под ноги. На жаре сосны пахли так, словно тлели в виде ароматических палочек. Я отёр со лба пот, кожа на правой стороне лица защипала. На всякий случай осмотрел всё, что мог, понизу и выдохнул с облегчением: Гаечки там не было. Не разбилась! Аккуратно и внимательно, как охотник Дерсу Узала по тайге, я вышел на знакомую тропу, сверился с приложением и потопал второй раз по тем же камням.

Всего лишь пять минут, и я издалека приметил синюю футболку и золотые волосы на горке. Гаечка! Сердце подпрыгнуло и заликовало, а дух от волнения перехватило. Я бросился к ней так живо, словно она сидела не на краю крутого подъёма в неизвестных мне горах, а на ступеньках собора Сан Марко, где толпятся голуби и туристы и самое опасное – это не дождаться своей очереди в кассу католического музея.

Гаечка, моя Гаечка! – пело сердце и радовалось. И вдруг всё на свете отошло на задний план: проекты, инвестиции, прогнившие от старости боли, винтажные обиды и нынешние комплексы. Если по весу мерить, как Мастер говорил, то я внезапно и резко стал легче на целую тонну. Хм, стоило сорваться со скалы... почти сорваться, чтобы увидеть мою Гаечку здесь и сейчас! Поймать, расшифровать, как исходный код, собственные ощущения. Чёрт его знает, как это назвать, но так хорошо стало просто от того, что увидел её живой, что в голове с вибрато разнеслось одно слово: «Люблю». И я даже не шарахнулся от собственных мыслей.

Несмотря на то, что всё тело саднило, я, как счастливый идиот, бегом взобрался к ней.

– Эля Мира...

Заплаканные глаза, красный нос. Взгляд с укором, мгновенный испуг.

– Артём, что с тобой?!

– Всё норм. С тобой что то случилось?! – присел я перед ней на корточки.

– Ты почему в крови? – прошептала Гаечка растерянно.

– Да решил проверить скалы на прочность, – ухмыльнулся я. – Прочные. Пострадала только обшивка биоробота Андрея Маринина. И то фигня. Ты почему здесь? Ты в порядке?

– Дай мой рюкзак, – потянулась она.

Я только сейчас заметил, что он так и висит на моём плече. Протянул ей, снова начиная волноваться. Она зарылась в рюкзаке, как бурундук в норке, достала влажные салфетки и приложила к моей щеке. Я от неожиданности ойкнул и громко втянул сквозь зубы воздух. Больно же!

– Тшш, – сказала Гаечка. Отняла салфетку от моего лица и вдруг подула. Как маленькому.

– Зачем? – растерялся я.

– Чтоб не щипало. О Боже, твоё колено! – всплеснула она руками.

– Стоп, – сказал я. – Пофиг на колено. Почему ТЫ здесь сидишь одна?

Гаечка вздохнула тяжело.

– Ты ушёл. Все ушли. А я... Кажется, я опять травмировала ногу. Погоди, мне нужно найти обезболивающие.

– Опять... – эхом повторил я, чувствуя, как наваливается вина, и одновременно вспоминая её слова о больных ногах, вскрик об аварии, её нежелание идти в горы... А я забыл, не думал об этом, по привычке отложив куда то, как фон, и профильтровав инфу до безопасного уровня.