— И ничего мы не выдумали, очень даже хорошая программа. А ты еще скажи, что не отстающий?

— Да я нормальный! — возмутился. — Такой, как все! Без тебя со своими делами разберусь! Нарисовалась тут, — я сердито оглядел девчонку, — пятый класс штаны на лямках! Дорасти сначала до эксперимента, а потом практикуй, поняла? Не могла кого-нибудь другого в фонтан свалить, благодетельница?

Ну и наряд. Ей правда есть восемнадцать? А на вид больше пятнадцати не дашь.

Зубрилка вдруг тоже сердито насупилась. Поправив очки, вскинула подбородок.

— Да? А почему же до сих пор не разобрался? Если бы ты был, как все, то не сидел бы сейчас с двумя хвостами по простейшим предметам и угрозой вылета! Как будто и сам простейшее! И чтоб ты знал, некоторым, — она, сморщив нос, оглядела меня косо с ног до головы, — всей жизни не хватит, чтобы до меня дорасти. — И постучала пальцем по моему лбу с намеком.

— Но ты, очкастик! Выбирай выражение!

— А они у меня всегда заканчиваются, когда я вижу перед собой такую самовлюбленную квазиморду!

— Квази… Чего?!

— Ой!

Глаза за очками внезапно оторопело раскрылись, и девчонка часто-часто захлопала ресницами. Отступила опасливо на шажок назад.

— Э-э… Т-то есть я не это хотела сказать! — снова странно улыбнулась, как напустивший в штаны Щелкунчик. — Точнее мордочку! Нет, не пойдет? Ладно, тогда мордашку. Мордусик? Неужели рыльце? — изумилась. — Что, снова не то? О! Няшку! Точно, самовлюбленную няшку! Нет, ну ты, Воробышек-то, не наглей! Я же не знала, что ты такой капризный!

Я стоял, не зная, что мне делать. То ли смеяться в голос, а то ли рычать от злости. Что вообще происходит? Такого чуда, как эта Зубрилка, в моей жизни еще не было.

— Уфимцева, признайся, тебе что, жить надоело?!

— Н-нет, — она замотала головой. И, главное, искренне так. Вот смотришь и действительно веришь, что не надоело.

— Тогда зачем всю эту лабуду с репетиторством придумала? Ведь это твоя затея, не отрицай!

— Моя! — не стала отпираться мелочь. — Просто помочь хотела. Ты же меня спас! Вот и я тебя спасти решила от вылета из универа. Типо око за око. Тьфу! — она виновато хохотнула. — То есть долг платежом красен и все такое. Ты ведь все равно Мерзлякину философию без подготовки не сдашь. — Она шмыгнула носом и пожала плечами. — Ваня, ты извини, что я тебя дураком обозвала. Я же говорила, что больше собак боюсь только злых парней. Да я вообще думала, что ты обрадуешься, а ты вдруг рассердился! В общем, ты не дурак, Ваня, ты только кажешься. А на самом деле… Ой! Эй! А ну, пусти, Воробышек! Ты что делаешь?!

Все, с меня хватит! Я схватил девчонку за шиворот и поволок по коридору. Не хватало еще, чтобы какая-то малявка надо мной потешалась!

— Ты куда меня тащишь?

— В «Три кита».

— Зачем?

— К фонтану.

— Зачем?

— Топить! Надоела ты мне, Зубрилка! Лучше сразу от тебя избавиться, а то я уже и сам начинаю верить в судьбу!

— Между прочим, это ты меня нашел, а не я! Как миленький! Кто-то вообще собирался меня не видеть!

Я продолжал идти, и ноги девчонки уперлись в пол.

— Э-э-эй, Воробышек! С ума сошел?! Шуток не понимаешь?!

Из аудитории вышел пожилой преподаватель истории и удивленно на нас уставился.

— Молодые люди, что здесь происходит? — важно спросил. Наверняка это чудо, что у меня в руках, и у него в любимицах.

Пришлось Уфимцеву отпустить и прижать к боку. Крепко, чтобы не сбежала.

— Да так, Василий Юрьевич, решаем личные дела.

— А вы могли бы их решать где-нибудь за стенами университета? Здесь все-таки учебное заведение.