Факты существовали, но никак не решали многочисленных вопросов и сомнений. Название первоначального, Старого Ваганькова — не появилось ли оно в действительности много раньше великокняжеских и народных потех, связанное собственно с урочищем? Иными словами, с местностью. И почему утвердился в нем, как объясняют почти все справочники, вологодский оборот «ваганить», незнакомый в других русских землях, тогда как повсюду были известны ваганы — те, кто жил у притока Северной Двины реки Ваги? Еще в XI веке проникли к ваганам новгородцы, позже завязались у ваган тесные связи с Москвой, а царь Федор Иоаннович подарил эти земли как дорогой подарок своему шурину и любимцу Борису Годунову. Так не память ли о ваганах осталась жить и в названии московского урочища?

Что касается «Острова», то хотя время почти полностью стерло его следы, обойти вниманием их нельзя: слишком велика роль этого уголка в истории Арбата. Речь идет о построенном здесь Крестовоздвиженском монастыре, «иже зовется на Острове». Впервые упомянутый в описании Москвы 1547 года, возникнуть он мог гораздо раньше, как предполагается, на дворе любимца московского князя Ивана III — Ивана Головы, одного из родоначальников, по женской линии, рода Романовых.

Все началось с того, что потребовалось обновление построенного в 1326 году кремлевского Успенского собора. Спустя 125 лет после его освящения собор пришел, по свидетельству современников, в полную ветхость и держался исключительно на подпорках из бревен. Князь Иван III решает строить новый собор, в чем его поддерживает митрополит Московский Филарет. Но средств у обоих недостаточно. Приходится прибегать к исключительным мерам. Митрополит облагает целевым налогом все монастыри, церковнослужителей, а мирян усиленно призывает к добровольным пожертвованиям.

Уже через несколько месяцев необходимые средства удается собрать и объявить, по существующему в Москве порядку, торги на строительный подряд. Выигрывал тот, кто предлагал самую низкую цену. На этот раз подряд получили Иван Кривцов и Мышкин. Наблюдать за работой было поручено Ивану Голове и Василию Ермолину, автору когда-то украшавших Спасскую башню деревянных скульптур — «болванов», одетых в стрелецкие суконные однорядки.

Московский Кремль. Успенский собор. 1475–1479 гг.

Однако согласия между руководителями достичь не удалось — произошла, как свидетельствовал летописец, большая «пря». Ермолин отстранился от строительства. Иван Голова остался один.

К маю 1474 года собор был возведен до сводов, когда неожиданно рухнула вся северная стена, половина западной и к тому же опорные столбы. Несомненно правы эксперты из числа русских строителей, признавшие применявшуюся известь недостаточно вязкой — «неклеевитой». Верно и то, что в роковую для собора ночь Москва пережила землетрясение: «трус во граде Москве… и храмы все потрясашася, яко земля поколебатися».

Но, сделав заключение о причинах трагедии, славившиеся своим строительным мастерством псковичи уклонились от предложенной им перестройки собора. Великий князь решил отправить к венецианскому дожу своего посла Семена Толбузина с особым поручением — найти самого опытного строителя в Италии, по выражению документов, «мастера камнесечной хитрости». Выбор поддержанного дожем посла пал на широко известного инженера и архитектора из Болоньи Аристотеля Фиораванте. Итальянскому специалисту было предложено фантастическое по европейским меркам жалованье — 2 фунта серебра в месяц.