Млокен‑Стив помолчал, потом осторожно приподнялся на руках и сел на лавке. Потряс головой, вздохнул:

— Интересно заканчивается наша первая игра. Ты на скамейке запасных, Берс на вершине, а я валяюсь с разбитой башкой. Боюсь, как бы это не стало традицией.

Энтони пожал плечами:

— Ты жив, я жив, Берс жив. Почему бы и нет?

И кто мог предположить, что они оба оказались правы.

4

Худой до болезненной костлявости человек в форме систем‑коммандера, сидящий за столом секретаря, приподнял подбородок и, окинув его равнодушным, но цепким взглядом, хмуро спросил:

— Курсант Реорок?

Берс слегка поднапряг левую ногу и ответил несколько более уважительно, чем обычно делал это с офицерами школы:

— Лэр, да, лэр.

Тот кивнул и, выпростав из левого рукава биопротез, заметно отличающийся от другой, настоящей руки, покрытой коричневым космозагаром, своей более белой кожей, нажал несколько кнопок и тем же спокойным тоном произнес:

— Проходите.

Среди курсантов ходили слухи о том, что адъютант начальника школы когда‑то, много лет назад, был лихим пилотом внутрисистемного перехватчика и ведомым самого адмирала, который тогда, естественно, еще не был адмиралом. О том времени в курсантской среде ходило много историй. В одной из пограничных стычек будущий систем‑коммандер спас жизнь будущему адмиралу, но когда адмирал ушел на повышение, а сам систем‑коммандер вырос до своего нынешнего звания, то в очередной стычке он попал под бортовой залп рейдера канскебронов. Когда через месяца полтора один из рейсовых коммерческих почтовиков, совершающих нерегулярные рейсы между приграничными планетами, наткнулся на холодный обломок пилотской кабины с заледеневшим пилотом внутри, то никто не верил, что ЭТО сможет выжить. Однако он выжил. Хотя то, что от него осталось, можно было назвать человеком с большой натяжкой. У систем‑коммандера было отморожено все, что можно было отморозить, причем если восстановление кожи, костей, соединительной и мышечной ткани для современной медицины не составляло особого труда, то с нервными волокнами все было не так просто. А у систем‑коммандера не только полностью атрофировалась периферийная нервная система, но и почти разрушились управляющие участки в мозге. Однако адмирал, через десятые руки узнав о беде своего бывшего ведомого, примчался в полуразвалившийся полевой госпиталь в захолустной пограничной колонии, куда систем‑коммандера заткнули доживать последние месяцы, и вывез его на Танаку. После года ужасно дорогого лечения управляющие центры в мозгу восстановились настолько, что появилась возможность регенерировать одну руку, а к остальным конечностям приживить совершенные биопротезы. С тех пор вот уже на протяжении многих лет день в Танакийской его императорского величества высшей школе пилотов начинался с того, что перед самым подъемом худая, нескладная фигура систем‑коммандера неровной, дергающейся походкой преодолевала КПП и, с трудом поднявшись по лестнице (систем‑коммандер почему‑то никогда не пользовался лифтом) на шестой этаж административного корпуса, занимала свое место за столом в приемной адмирала.

Берс вскинул руку, отдавая честь, и шагнул к высокой резной двери, перед которой, по слухам, рыдал от восторга куратор школы из департамента двора и традиций.

Кабинет начальника школы полного адмирала Эсмиера оказался неожиданно небольшим. Берс сделал еще шаг вперед и остановился, вытянув руки по швам. Подбородок слегка вздернут, живот втянут, глаза устремлены в вечность и одновременно сфокусированы на переносице начальника школы. Начальник комплекса тренажеров, коммандер‑капитан Сатромай, который и был виновником появления Берса в этом кабинете и в данный момент тупо нависал над столом с левой стороны ткнул в его сторону растопыренной пятерней, грозно оскалился и просипел:

— Вот этот ублюдок.