– Похоже, мы все тут недоумки! – высказал вдруг интересную мысль Буба Чокнутый.

И спорить с ним не стали.

Пак еле различал силуэты сотоварищей. Он держался одной клешней за скобу и раздумывал, выбираться отсюда или не стоит пока. Наконец решился.

– Надо разведать, куда труба ведет! – сказал он.

– Не‑е, я наверх, едрена феня! – заявил Хреноредьев.

Он полез по лесенке. Но тут же сверзился с нее. В руках у инвалида было маловато силенок. А ноги его и вовсе не держали – попробуй‑ка влезь на двух деревяшках по скобам.

Но Хреноредьев был упорным. Он сделал еще одну попытку, потом еще. Все они закончились плачевно.

– Не‑е, с вами отседова не выберешься! – промямлил он, потирая бока. – С вами тута загнешься! Ненадежный народ пошел.

– А ты оставайся здесь покуда, – предложил Буба, – а мы с Хитрецом прогуляемся.

– Умные больно, – проворчал Хреноредьев. – Едрена труба!

И он поплелся за Бубон и Паком Хитрецом, потихоньку, в четверть голоса, проклиная судьбину, а заодно и всех на свете.

– Ты у меня будешь заложником, Хенк. Понял? – сказало Чудовище. – Я тебя посажу в бункер. Ты немного отдохнешь и успокоишься, ладно?

– Чего ты меня спрашиваешь? – возмутился турист. – Можно подумать, что если я не соглашусь, ты меня отпустишь, Биг!

Чудовище улыбнулось. Так улыбнулось, как это у него получалось – раздвигая жвалы, морща кожу у дыхательных отверстий и посверкивая выпуклыми, прорывающимися из влажной кожи глазами.

– Может случиться и такое. Но в следующий раз, Хенк. А пока я должен приглядеться к вам. Нет, меня правда интересует это... Почему вы такие? Откуда эта жестокость, Хенк? Ты говорил, что тебя тошнит от местных выродков. Но в них нет такой слепой и беспричинной жестокости. Даже когда они мордуют друг друга по пустякам, они это делают сгоряча, у них это исходит из сердца, Хенк, а вовсе не из мозга. Ваши не такие...

– Наши разные, – буркнул турист.

– Вот и посмотрим, кто есть кто.

Они спустились на четыре яруса вниз. Спустились по опасным, практически бесперильным лестницам, сработанным на редкость грубо – из прутьев арматуры, сваренных кое‑как.

Чудовище светило перед собой фонариком, взятым у Отшельника. Но фонарь был слабым, он высвечивал пространство метров на пять‑шесть, не больше.

На каждом ярусе была площадка. И они останавливались, чтобы перевести дух. В основном в отдыхе нуждался Хенк. Чудовище могло бы спускаться до бесконечности, оно не чувствовало сегодня усталости – то ли нервы были напряжены до предела, то ли нагрузка была не слишком велика для его могучих мышц.

– Как ты думаешь, полезут сюда ваши?

– Думаю, навряд ли их сюда удастся затащить на аркане, – ответил турист.

– Вот видишь, мы такие разные, а мыслим‑то одинаково, – сделало вывод Чудовище. – И хорошо, что не полезут, им здесь будет плохо.

Хенк остановился. И чуть ли не впервые за все время прямо и долго, в упор, поглядел на Чудовище.

– Я тебе правду скажу, Биг. Запомни, чтобы ты ни делал, как бы ты ни путал следы, как бы ни петлял, заройся ты хоть на сто миль под землю, все равно, Биг, они тебя отыщут! Можешь не сомневаться в этом. Они доберутся до тебя. И пощады не будет. Знай это.

Чудовище не выдержало его напряженного взгляда, отвернулось.