— Нет, скорее что-то вроде кабинета для приватных встреч и временами комната отдыха, — рассеяно ответила Элия, присаживаясь в кресло рядом с небольшим столиком, на котором стояла шкатулка, за содержимое которой готовы были продать душу (желательно чужую, можно не одну тысячу) властолюбцы и интриганы многих сотен Уровней.

Лимбер разочарованно хмыкнул, прошелся до кресла соседнего с дочкиным, сел, демонстративно скрестил руки и почти ласково проронил:

— Я жду, милая. Теперь-то ты скажешь мне, во что ввязалась?

— Расскажу, если ты настаиваешь, папа, — Элия чувствовала почти облегчение оттого, что не нужно было больше скрывать правду от отца. Вопреки той уверенности, с которой богиня убеждала братьев в нежелательности посвящения короля в тему пророчеств, ей все равно было несколько не по себе от необходимости держать Лимбера в стороне от грандиозной семейной затеи. — Речь пойдет о Джокерах.

— При чем здесь легенды? — ожидавший чего угодно, но не такого, удивился король, заподозрив дочь в намерении обойти самую важную тему, прикрывшись шелухой полуправды.

— Так получилось, что члены нашей семьи имеют к легенде самое непосредственное отношение, — промолвила принцесса и в продолжение разговора откинула крышку на шкатулке, достала оттуда пачку бесценных карт, вручила отцу и предложила: — Смотри, а я буду рассказывать. Все началось не так давно с пророчеств жрицы Ижены из Жиотоважа…

И Элия без утайки поведала обо всем, начиная от первых трех пророчеств, приведших богов к решению о сборе колоды, и заканчивая встречей с безумным Леорандом в логове некроманта и найденной там картой Кэлберта. Разумеется, богиня опускала те знания о Силах и Служителях Творца, которые король не был готов воспринять.

— Итак, — подвела итог своим речам богиня. — Пророчества о Джокерах начинают сбываться. Карты Либастьяна, полагаю, первые глашатаи этих грандиозных событий. Каким-то даром Творца гениальный рисовальщик смог через пространство и время уловить черты и отражение сути будущих спутников Триады, и так уж случилось, что наша семья оказалась на перекрестке пророчеств.

Король слушал дочь молча, только просматривал, а потом уже почти машинально тасовал карты колоды. Когда Элия замолчала, Лимбер знал не меньше, а кое в чем даже больше сыновей и племянников, но радости или удовлетворения ему это знание не принесло.

Монарх Лоуленда хмурился, возвращая карты в шкатулку и захлопывая крышку. А вот этот резкий звук, между прочим, вопреки законам акустики, принятым на Уровне, разнесся по всей зале, да еще и эхо с отголосками породил, такое, что бог почти вздрогнул.

— Вы пытались уничтожить их? — первым делом спросил Лимбер.

— Нет! Как можно, папа! — горячо возмутилась принцесса, щеки окрасились румянцем негодования. — Они — живое доказательство воли Творца, самого грандиозного из предсказанных событий во Вселенной!

— Они опасны, — бог указал на очевидный для него, но почему-то не доходящий до обыкновенно здравомыслящей дочери, факт и пристукнул указательным пальцем по крышке для убедительности.

— Во Вселенной масса опасностей, — философски пожала плечами Элия и пошутила: — Мы с тобой или Злат, к примеру, тоже опасные твари.

— Да уж, особенно мы с тобой, — буркнул Лимбер, который не знал, то ли погордиться тем, что его поставили в один ряд с Повелителем Межуровнья, то ли обидеться.

Элия только кивнула, соглашаясь и продолжила гнуть свою линию:

— Но даже если не углубляться в рассуждения о том, что акт вандализма с Колодой Либастьяна будет противен Воле Творца.