Он никогда не желал предвидеть будущее и с превеликой неприязнью относился к любым гаданиям, способным пролить свет на тьму грядущего, гадателям и пророкам любых мастей, а так же всему тому, что ему предрекали. Вот в этом проклятом пророчестве о Джокерах ему отводилась роль Ферзя Мечей, а Нрэн не желал быть мечом каких-то безумцев, пусть даже великих безумцев, любимчиков Творца, вокруг которых будет виться, опять же если верить предсказаниям, значительная часть родственников. Бог считал, что его клинок должен служить лишь Лоуленду, ну и Элии конечно. Посему старался как можно меньше вспоминать о дурацких предсказаниях в не менее бесплотной надежде на их растворение в пространстве без осадка и последствий. Сам, трезвый и педантичный во всем остальном, мужчина знал, что надежда тщетная, но от этой последней из иллюзий избавиться не спешил. И вообще эти глупые пророки могли что-то напутать или просто были неправильно истолкованы. Предсказания так туманны, что могла ошибиться даже невыносимо логичная Элия. Однако оповещать возлюбленную о своей позиции даже под воздействием чая мужчина не стал, лишь поинтересовался, не скрывая неприязни:

— Нашла что-нибудь интересное среди этой кучи?

— Вот любопытная вещица, — вместо Элии ответил вставший рядом Лейм и показал кивком на заготовку, более всего напоминающую клубок языков пламени, в центре которого находилось искаженное гневом и одновременно каким-то радостным упоением женское лицо. Раскосые глаза искрились яростным любопытством, буйные локоны волос сами походили на костер.

— Похоже на «Огненную девку» из Рикова барахла. Твой Шилк плагиатор? — немного удивился Нрэн, мельком глянув на скульптурку. Бог даже не стал заходить в беседку и созерцал искателей пророчеств, стоя в дверном проеме.

— Нет, общее сходство лишь случайность, — качнула головой богиня, принимая из рук кузена и осматривая находку. — Близость в темпераменте и способе передачи стихийной энергии, вот только это не огонь, а скорее солнечный жар, а значит, девка не огненная, а… — Элия замолчала, осекшись на полуслове от пришедшей в голову идеи, суть коей доводить до родственников «под кайфом правдивости» было небезопасно. — В целом, вещь может оказаться небесполезной. Хм, а вот и еще одна.

Тонкие пальцы принцессы смахнули несколько кусков метапласта весьма сюрреалистического вида. Бесформенные комки с безумием перевитых цветов были отброшены в сторону, открывая предмет более плоской формы, размером побольше. Сильнее всего он напоминал блин цветного стекла, разбитый на осколки, часть которых выпала, но несколько острых уголков чудом сохранились в оправе. И в этом разбитом «зеркале» остались куски лица: часть щеки, горящий безумием глаз, перекошенный в гримасе страдания или смеха рот.

— Жуткий тип, — оценил Лейм тоном знатока, повидавшего на своем веку немало отвратительного и страшного, что было совершенно неудивительно при таких-то родственниках и лучшем друге. — Кого-то сильно напоминает. Только никак не могу сообразить, кого.

— Тебя самого в Алой ипостаси? — принахмурилась и машинально пошутила Элия, тоже ощутившая странное чувство узнавания загадочного персонажа. Но, как и кузен, богиня оказалась не в силах поймать за хвост ускользающую мысль.

— Скорее нет, чем да, — почесал бровь принц. — Изображение явного безумца в странном расколотом зеркале. Если сие есть видение твоего пророка, то, что оно означает?

— Это вообще могут быть не пророчества, а какие-нибудь зарисовки бредовых фантазий парня, — вставил Нрэн.

— Не исключено. Пророк в магических мирах недавно, мало ли чего навидался или наслушался. Он у тебя впечатлительный, — скрупулезно отметил Лейм.