…Домой Валентин вернулся раздавленный и опустошенный. По жилам расползалась леденящая апатия, где-то в глубине его существа был фонтан отчаянного страха.

Отчаянно кружилась голова, и перехватывало дыхание.

…Когда он шел через оживленно гудящий Невский проспект, он постоянно чувствовал на себе пристальные, напоенные слепой угрозой взгляды.

Он готов был заподозрить каждого в личной неприязни к нему, Валентину. Он боялся оглянуться, но раз за разом оглядывался и шарил глазами по лицам и спинам прохожих, по стеклам автомобилей, тускло отливающим матовым в свете заходящего солнца.

А когда какой-то подозрительного вида оборванный тип окликнул его и попросил дать денег по мере возможности, Валентин захлебнулся отчаянным матерным воплем и бросился бежать.

В арке он сбил с ног какую-то ковыляющую с полудесятком сумок толстуху, но не обратил никакого внимания на то, как она барахталась на асфальте, осыпая его ругательствами, а заскочил в свой подъезд и с грохотом захлопнул массивную железную дверь.

Отчаянно билось сердце.

Зайдя в квартиру, он прежде всего тщательно закрыл дверь на все замки, щеколды и блокираторы, а потом бросился к телефону…

Братья Свиридовы и встретившийся им Осокин только что пришли на квартиру, где жили Илья и Владимир, как раздался телефонный звонок. Олег недобро прищурился и сказал:

— Ага… опять барабашка шалит. Возьми, Илюха, только, если молчать будут, лучше сразу бросай.

Звонил Валентин. Его голос был с какой-то неестественной хрипотцой.

— А что… — проговорил Илья, — что-то случилось, Валек?

— Случится, — проговорил тот. — У меня нехорошее предчувствие… словно кто-то неотрывно смотрит на меня и не отпускает. Приезжай… есть там у тебя кто, Илюха?

— Брат и Олег.

— При… приезжайте.

— С водкой? — коротко спросил Илья.

— С водкой. Только быстрее… что-то совсем жестко плющит. Такой конкретный мандраж, бля…

Голос Валька задрожал, как натянутая струна, и оборвался: страдалец положил трубку.

— Вот и Валек до смерти напуган, — откомментировал Владимир. — Кажется ему что-то.

Все перешугались, как будто на вас открыли сезон охоты. Валентин ваш, конечно, щемливый лошок… Понаставил запоров на дверь, всякие предохранители и блокираторы, — и все еще боится. Да в его квартиру и ОМОН не вломится…

Даже если захочет. Разве что только я смогу открыть. Да и то много времени и отмычек потребуется.

— Ну что, поехали? — спросил Илья.

— Куда ж деваться…

…Как уже упоминалось, Антон Малахов, его двоюродный брат Валентин Чуриков и Олег Осокин были однокурсниками — все они учились на четвертом курсе Петербургской финансово-экономической академии.

Нельзя сказать, что их — плюс однокурсника Илью Свиридова сюда же — связывала настоящая дружба, скорее можно было определить их общение как принадлежность к одной компании.

Все они были детьми весьма продвинутых, преуспевающих и влиятельных родителей. Самым благополучным среди них был, возможно, Валентин Чуриков, мать которого занимала важный пост в налоговой полиции, а дядя — Константин Ильич Малахов, — как известно, был первым заместителем Питерского управления ФСБ. Пост номинально не очень-то денежный, но при умелом использовании служебного положения, как говорится, вполне и вполне…

У Валька с семнадцати лет была своя квартира, на шестнадцатилетие мать подарила ему машину, а также гараж к ней.

Впрочем, немногим уступал ему и Антон Малахов.