— Я не хотел бы говорить на эту тему, — нахмурившись, ответил Владимир. — Но что касается вашего сына Антона, то он определенно балуется ими.

Чиновник ФСБ угрюмо посмотрел на Владимира и произнес:

— Вы свободны, Владимир.

…Ох, неспроста все эти рекогносцировочные работы, застывшие стальные взгляды и душеспасительные беседы! Спецслужбы никогда не делают ничего просто так. Свиридов и сам проработал в них достаточно долго, чтобы с полной ответственностью утверждать: они еще увидят этого Константина Ильича, и уже по гораздо более серьезному поводу, нежели сегодняшний профилактический вызов.

— Не нравится мне все это, Володька, — хмуро проговорил Фокин, когда они вышли на улицу. — И этот премудрый дятел…

— Первый заместитель Петербургского управления ФСБ Константин Малахов, — угрюмо отрекомендовал Свиридов.

— Вот-вот…

Глава 2

СТРАХ

— Я никогда не поверю в то, что он покончил с собой! Если бы вы только знали, дядя Толя, какой он был жизнерадостный человек… как он любил жить! Я его знаю не так давно, но это неважно. Да никогда он не смог бы выкинуться из окна… никогда!!

Анатолий Григорьевич Осоргин посмотрел на сидящего перед ним Илью, который в последнее время снова преисполнился довольством жизнью — прибавил в весе и наел такое круглое и румяное лицо, что казалось, оно обязано выражать исключительно телячью радость.

Да, с такой мордой Илью сейчас не взяли бы в модельное агентство — надо уже сбрасывать вес и убирать нарисовавшееся пивное брюшко.

…Но сейчас это круглое и румяное лицо выражало откровенное смятение.

И страх. Он чувствовался во всем — в скомканных движениях судорожно переплетенных пальцев, в нервном подергивании левой ноги.

Большие серые глаза, обычно такие выразительные, сейчас были затянуты мутной дымкой шокового оцепенения.

И Анатолию Григорьевичу не могла не передаться эта тревога.

Кроме того, человек, о смерти которого говорил Илья, был хорошо знаком Анатолию Григорьевичу.

Покончил самоубийством не кто-нибудь, а сын заместителя Питерского УФСБ Малахова.

Антон Малахов. Студент Финансово-экономической академии. Молодой человек двадцати трех лет, редкостного разгильдяйства и жизнелюбия.

— Но ведь уголовного дела не было заведено, — сказал Осоргин.

Илья вспыхнул и, затеребив рукав рубашки, почти выкрикнул:

— Да какое тут уголовное дело, если… если все наши уверены, что Антона убили!

— Кто это — все?

— Да все… я, еще Олег Осокин… Валек. Да все, господи!

Анатолий Григорьевич постучал пальцем по столу и произнес:

— Что же ты от меня хочешь, Илюшка?

— Хочу, чтобы вы провели расследование… и пусть этим займется Володька.

— Твой брат, что ли? Но он же не работает в моем детективном агентстве. Он же охранник.

— Все это чистая формальность.

— Надо подождать, как отреагируют власти.

Все-таки Антон не был каким-то там безродным пацанчиком с улицы Малой Замудонской, барак номер восемнадцать… как любит выражаться Володя. Шутка ли — Константин Ильич один из руководителей ФСБ… а эти ребята копают нынче с пристрастием. Да и возможности у них побольше, чем у меня.

— Да нет у них таких, как Володька!

В, этот момент дверь отворилась и вошла секретарша.

— К вам Владимир Свиридов, Анатолий Григорьевич, — доложила она.

— Легок на помине, — сказал директор агентства.