— Вы напрасно потратите силы, потому что никто, я уверен, лучше меня не знает это озерцо и, следовательно, его обитателей.

Но тут же герцог опомнился и поспешил исправиться:

— Но теперь, естественно, вы сможете узнать его не хуже меня.

— Пусть оно будет только вашим, если вы к нему так привязаны, — быстро проговорила Сэмела.

— Не забывайте, что во время венчания я четко заявил, что «буду делить с тобой все, чем владею на земле», а это означает, что и тайное озерцо теперь — наше общее достояние.

У Сэмелы на щеках явственно проступили две чудные ямочки, и она сказала:

— Когда-нибудь я придумаю, чем смогу одарить вас, но поскольку на земле у меня нет ничего, думаю, что это будет что-то из небесных сфер.

— Хорошая мысль. Я с нетерпением буду ждать вашего подарка.

Когда они проехали мостик, герцог пустил Крестоносца галопом, и они быстро помчались по нижней части парка к роще, которая показалась вдалеке.

Иногда в грезах она видела себя скачущей вместе с рыцарем в доспехах, но ей казалось, что это несбыточная мечта.

А наяву она мечтала о том, чтобы снова грезить, ибо испытывала ни с чем не сравнимое наслаждение, находясь рядом с рыцарем своей мечты.

А в эту минуту она была с ним наяву, и это оказалось еще более потрясающим, чем представлялось в грезах.

Хотя ей приходилось прилагать немало сил, чтобы сдерживать Белого Рыцаря, это не мешало ей влюбленно смотреть на герцога и думать, что никто не может с ним сравниться по красоте и стати и что он именно таков, каким она его себе всегда представляла.

Когда он еще только садился на коня, ей показалось, что он сморщился от боли в груди, но теперь, сидя в седле, он как будто забыл об этом.

Крестоносец, которого она выбрала для герцога не только из-за его клички, но и потому, что он был одним из лучших жеребцов в конюшне, выглядел так, словно сошел с картины. То же самое можно было сказать и о его седоке.

Когда Сэмела надевала голубую амазонку, то надеялась, что покажется герцогу не менее красивой и привлекательной, чем десятки других леди, с которыми он, должно быть, катался прежде.

С ней никто не говорил о прошлом герцога или женщинах, которые были в его жизни, но Сэмела была достаточно умна, чтобы понять — их было много, и, конечно, все они безумно любили его.

Ее поражало, что он до сих пор не женился, и она вновь и вновь возносила Небу благодарственную молитву за то, что он выбрал в жены именно ее.

«Как сделать его счастливым?» — спрашивала себя в сотый раз Сэмела.

Но как бы чудесно ни было находиться рядом с мужем, она чувствовала, что в их отношениях чего-то недостает, и, если быть честной с самой собой, недостает любви.

Она-то его любила, и с каждой минутой и каждым днем эта любовь росла, пока не заслонила весь мир. Девушка физически ощущала, как все ее существо стремится к нему. Она так всегда и представляла: любовь будет всепоглощающей, непреодолимой и приведет ее в такой же восторг, как солнечный свет и музыка ветра.

«Все это я чувствую к нему, — говорила она себе в ночной тьме, — но почувствует ли он то же самое по отношению ко мне?»

Жизнь не позволила Сэмеле стать эгоистичной, а, наоборот, воспитала ее в скромности. Годы, проведенные в бедности и борьбе за выживание, научили девушку никогда не думать о себе, все мысли ее были лишь об отце и доме.

Теперь, когда ей не приходилось волноваться, где взять еду или от того, что мыши прогрызают стенные панели, у нее появилось свободное время, чтобы поближе познакомиться с существом по имени Сэмела.

Когда она смотрела на себя в зеркало, то едва ли могла поверить, что отражение этой девушки в элегантном платье было ее собственным.