— А как получилось, что вы дошли до такой бедности? — с некоторым скепсисом спросил герцог.

— Папа часто задавал себе этот самый вопрос. Прежде всего виновата война и наступившая после нее разруха: у фермеров не стало денег, молодые люди ушли на войну и некому было должным образом обрабатывать землю и, следовательно, фермеры не могли выплачивать ренту.

Вздохнув, она продолжала:

— Но, конечно, папа не мог прогнать их с нашей земли, то есть они оставались там и ничего не платили, а это означало, что у нас не было никаких доходов.

— Но ваш отец должен был также иметь доходы из каких-то иных источников?

— Мой дед был крайне экстравагантен. Он действительно оставил отцу помимо долгов какие-то акции, но, к сожалению, они принадлежали компаниям, либо не платившим дивидендов, либо вовсе обанкротившимся; были также облигации, которые, по словам папы, стоили меньше бумаги, на которой были напечатаны.

— Поистине печальная история, но теперь все это позади, и я надеюсь, что смогу помочь вашему отцу таким образом, чтобы он не чувствовал, что обязан этим мне.

— Неужели это возможно? Это было бы чудесно, так как иначе у папы навсегда остался бы горький осадок.

Она уже успела рассказать герцогу, как хитростью добилась того, что отец женился на Морин Хенли, когда Сэмеле пришлось покидать отчий дом. Причем она рассказывала это в таких веселых красках, что герцог не мог удержаться от смеха, хотя, конечно, серьезно отнесся к переживаниям Сэмелы, оставлявшей отца в одиночестве.

— Я пока еще не обдумал этот вопрос до конца, но, возможно, мне удастся убедить вашего отца, поскольку я намереваюсь в ближайшие годы значительно расширить племенное коневодство в своем поместье, сдать мне в аренду часть земель. Тогда я приведу их в надлежащий вид, заведу новые посевные площади и, пожалуй, даже арендую одну из его ферм.

Сэмела восхищенно смотрела на него.

— Неужели вы сможете сделать это так, что папа не догадается о вашей благотворительности?

— Заверяю вас, что способен реализовать свою идею с величайшим тактом.

— И я уверена в этом! — воскликнула девушка. — Но почему вы так заинтересованы в том, чтобы сделать папу снова богатым и счастливым?

— Потому что мне хочется сделать счастливой вас, — тихо произнес герцог.

— А мне — вас.

И Сэмела вскочила с диванчика и встала на колени возле него.

— Пожалуйста… пожалуйста… поскорее выздоравливайте, — взмолилась она. — Тогда мы сможем проехать через межу на землю отца и я покажу вам, где можно устроить выгон для ваших кобыл с жеребятами и где есть полуразрушенная ферма, которую нужно лишь отремонтировать.

Герцог протянул руку и коснулся ее волос.

Они оказались именно такими, какими он и предполагал: мягкими, шелковистыми и пружинистыми, словно жили своей жизнью.

— Я выздоравливаю! Если мы не сможем туда добраться завтра, то обязательно попытаемся сделать это послезавтра или еще через день.

Он услышал, как Сэмела радостно вздохнула. Когда он отвел свою руку, она наклонилась и поцеловала ее.

Поскольку герцог сразу после ужина ушел спать, уверяя себя, что делает это, чтобы доставить удовольствие молодой жене, но на самом деле — потому что чувствовал себя очень утомленным, утром он проснулся совсем в другом состоянии. Он чувствовал такой прилив сил, что решил обязательно поразмяться.

Он с аппетитом позавтракал в гостиной, удивляясь, почему Сэмела не присоединилась к нему, пока не узнал, что она уже оделась и пошла в конюшню посоветоваться со старшим грумом, какую лошадь оседлать для герцога.

Сначала он с досадой подумал о том, что ему не предоставили права самому сделать выбор.