— Я, конечно, попрошу у Мег рецепт. Не выпить ли нам в гостиной кофе, Хильда? Оставим мужчин вести их бесконечные деловые разговоры.

К счастью, Хильда оказалась весьма разговорчивой дамой, и Клео лишь оставалось то и дело улыбаться в ответ; казалось бы, она могла немного отдохнуть, но этого не произошло. Ведь рано или поздно гости уйдут. Что потом? Оставит ли Джуд ее одну, обдав ледяным презрением, или исполнит угрозу, доведя ее в постели до полусмерти? И та и другая перспективы равно рождали боль. Она не хотела оставаться с ним наедине.

Ей в голову пришла почти истерическая мысль: что скажут сэр Джеффри и его жена, если она попросит их погостить еще день — или неделю, месяц!

Сдерживая желание вскочить и бегать по комнате, клочьями вырывая из головы волосы, Клео вставляла междометия в непрерывную болтовню Хильды, моля Бога, чтобы не ошибиться; вдруг дверь распахнулась, и Клео чуть не вскрикнула, увидев входящих Джуда и сэра Джеффри.

Толстячок был явно доволен жизнью: он широко улыбался и потирал руки. По удовлетворенной улыбке Джуда Клео поняла, что ему удалось заполучить вожделенный счет Блэйра и Дода.

Вскоре гости уехали, в доме все стихло; единственным звуком, который Клео еще могла воспринять, было ее собственное прерывистое дыхание. Она с трудом встала, и в это время в гостиную вернулся Джуд, закрыл за собой дверь и, прислонившись к ней спиной, начал развязывать галстук, не сводя с Клео глаз.

— Что тебе удалось узнать из отчетов «Фондов Слейдов»? Насколько я понял, ты начала их просматривать, пока меня не было.

Клео молча посмотрела на него, сердце выпрыгивало из груди. Она собиралась холодно сказать ему, что идет спать, — слова уже готовы были сорваться с ее языка. Неужели он и дальше будет так непреклонен, не простит ее? Прощать, конечно, было нечего, но ведь он никогда в это не поверит.

Откуда-то из глубины души доносился слабенький голосок, что если бы им удалось снова начать разговаривать о чем-то интересном для обоих, то, может быть, она бы смогла найти к нему подход, заставить его признать свою ошибку.

— Сейчас я могу сказать лишь одно: там все очень неустойчиво.

Ей приходилось делать над собой усилие, чтобы говорить ровно, чтобы твердым шагом вернуться к креслу. Она должна была сохранять спокойствие. Они говорили не на личные темы, они говорили о деле, а в этом они всегда находили общий язык, чего нельзя было забывать. Но как можно держать себя в руках, если все чувства взбаламучены? Когда же он бросил резким, ледяным тоном: «И дальше что?», она усомнилась даже в их былом согласии.

Перед глазами все поплыло, руки похолодели и увлажнились. Он явно ожидал от нее какого-то чудодейственного средства для спасения положения, и его терпение было на исходе. Но она была не в состоянии призвать былую сосредоточенность — да и как она могла, если от душевного равновесия не осталось и следа? К тому же она опасалась, не предпримет ли Фентон нового злодейства.

— Я жду твоих заключений.

Джуд уже успел снять галстук и пиджак; белизна его сорочки резко контрастировала с темным загаром, с жесткой чернотой волос, черными брюками, плотно облегающими его стройные длинные ноги. Он стоял с бокалом бренди в руке, и, несмотря на внешнее спокойствие, в нем чувствовалось нетерпение, в повороте головы угадывалась скрытая нервозность.

— Честно говоря, не знаю, что и сказать. — Клео заняла оборонительную позицию. — Я еще не готова делать заключения. Мне приходилось слишком много думать о других вещах, — добавила она с плохо скрываемой горечью.

— Например, о Фентоне? — мгновенно отреагировал он, сжав губы. Клео побледнела: силы и надежды покидали ее. Какой смысл в ее стараниях? Есть ли вообще этот смысл?

— Нет, не о Фентоне, — устало отвечала она, страдая от сильной головной боли.