Последовали месяцы лечения в госпиталях, многочисленные операции и кризис за кризисом, способные убить кого угодно, но только не нашего железного американца. Костиген боролся за то, чтобы вновь обрести физическое здоровье, но наркотики, которые ему давали в госпиталях для облегчения его страданий, и мучительные воспоминания об ужасах войны сделали из него наркомана!

Бесконечные поиски избавления от ужасных воспоминаний привели Костиген а в Храм Грез Юн Шату в туманном лондонском Лимхаузе. И только когда американец был окончательно порабощен гашишем, который ему подавала черкесская красавица Зулейха, он узнал самого Хозяина Смерти. Костиген был зачислен в состоящее из рабов войско Хозяина. Потом он бежал, уведя с собой Зулейху и уничтожив Хозяина, — во всяком случае, он так считал!

Наконец в ночном тумане замелькали огни Кале. Костиген пристально вгляделся в лежащий впереди пейзаж, затем посмотрел по сторонам. У него возникло безотчетное ощущение, что за ним наблюдают, и ему стало как-то не по себе, словно маленькие иголочки кололи его в спину.

Ну, конечно, наймиты Хозяина имеются повсюду. Вероятно, думал Костиген, за ним наблюдали на протяжении всего пути от поместья Таверела. И теперь они тайно следят, как он идет навстречу самому беспощадному врагу, а быть может, и самому опасному человеку на земле — Катулосу Египетскому!

Он широким шагом сошел по сходням, сжимая в зубах трубку, согревающую его и освещающую его лицо в эту холодную ночь. Сжатые кулаки он держал в карманах, как пару диких зверей в клетке, готовый в любую минуту воспользоваться ими, чтобы отразить нападение любого врага.

Внизу у сходен к нему подошел шофер в униформе. Это был миниатюрный, можно сказать, худой, человек. Когда он поднял голову, чтобы взглянуть в лицо Костигену, американец заметил его азиатский цвет кожи и разрез глаз. Так они стояли в течение нескольких напряженных секунд — мощный, мускулистый американец и миниатюрный азиат. Наконец, шофер нарушил тишину.

— Вы знаете некоего мистера Хо? — спросил он.

Костиген стоял в середине великолепной комнаты, убранной с декадентской роскошью. Пол был покрыт толстыми персидскими коврами с разбросанными на них шелковыми подушками. У завешенных гобеленами стен стояли атласные диваны. Искусственные пальмы склонялись под искусственным ветерком, отчего казалось, что находишься не в большой комнате, а на открытом воздухе. Это ощущение усиливалось поднимающимися вверх облаками какого-то странного желтого дыма, заволакивающего комнату и кружащегося в причудливом танце.

На высоком, богато украшенном троне, Костиген увидел высокую, бледную как смерть, фигуру, обернутую в струящуюся мантию из блестящего атласа цвета морской волны, окаймленную орнаментом из чистого золота и какого-то Незнакомого Костигену красноватого металла. Огромный череп был увенчан странным головным убором в восточном стиле. Но в целом сидящий на троне не производил впечатления восточного человека. Скорее он навевал воспоминания о величайших династиях Египта и даже о какой-то неизвестной в современном мире даже археологам или историкам цивилизации. Цивилизации, вероятно, не совсем человеческой.

Сидящий на троне смотрел на Стивена Костигена леденящим взглядом спрятанных в глубоких глазницах и прикрытых под тяжелыми веками глаз. Желтая кожа лица плотно облегала скулы, придавая ему поразительное сходство с египетской мумией.

Вскоре на безжизненном лице появилось что-то отдаленно напоминающее недобрую улыбку. Наконец, сквозь плывущие клубы желтого дыма до Костигена донесся голос:

— Добро пожаловать в Храм Грез, мистер Костиген. А я уже начал было бояться, что больше никогда не буду иметь удовольствия видеть вас. Но, разумеется, даже у самого сильного человека есть свои слабые места, надо только их обнаружить.