Он поднял на Катулоса гневный взгляд.

— Желтолицый! — закричал Костиген. — Что это такое? Где твой защитник? Не думаешь же ты, что тебе удастся утопить меня здесь, как крысу в бочке?

— Нет, нет, мистер Костиген, — ответил желтолицый Скорпион. — Полагаю, мне следовало предупредить вас заранее. Мой защитник не уроженец Франции. Вам, конечно, уже известно, что я и сам появился здесь из мест, которых вы не знаете.

— Я знаю, что ты из Катулоса! Бедный старый Фон Лормон и Фэрлен Морли поплатились жизнями за это открытие! Египтолог Эзра Скайлер, узнав правду, сошел с ума! Он узнал, что тебя нашли в открытом море в запечатанном, покрытом лаком гробу! Он пришел к выводу, что ты не более и не менее как оставшийся в живых житель Атлантиды!

Желтое лицо сначала поднялось, потом опустилось в созерцательном кивке.

— Да, некоторые в это верят. Может быть, это правда, а может быть, нет. Во всяком случае, я чувствую некоторое родство с морем и детьми моря.

Костиген смотрел на соленую морскую воду, уже поднявшуюся ему выше колен и жадно подбирающуюся к нижней границе повязки, обмотанной вокруг его поясницы.

— Думаешь, я буду драться с твоим защитником в этом бассейне? Ты просто сумасшедший, Катулос! Но я буду драться! Я буду драться с твоим защитником в самом пламени Гадеса, если это надо для того, чтобы освободить Зулейху из твоего рабства — и расправиться с тобой!

Скорпион в ответ лишь улыбнулся.

Вода подобралась к мускулистым плечам Костигена, и поток постепенно замедлился. Наконец, она дошла ему до лба. Он мог достаточно свободно плавать в воде или, при желании, встать на твердое песчаное дно арены, надолго задержав дыхание.

— Прекрасно, мистер Костиген, — сухо отрезал Хозяин. — Я больше не заставлю вас ждать.

С этими словами он посмотрел в сторону и сделал жест какому-то невидимому слуге.

Сквозь прозрачную воду Костиген увидел, как возле дна только что возникшего бассейна раздвинулась широкая дверь, открыв квадратное, темное отверстие фута два на два. Через это отверстие в бассейн начало заползать что-то непонятное.

Даже одурманенная опиумом красавица Зулейха, заметив это, раскрыла рот от ужаса.

Стивен Костиген, подняв взгляд на долю секунды, успел разглядеть, что Катулос наклонился и поднес наполненную опиумом трубку к податливым губам беспомощной наркоманки.

Костиген обернулся посмотреть, что же так испугало Зулейху.

Длинное, извилистое существо безмолвно скользило в воде со зловещей грацией, и в нем было заключено больше зла, чем в самых ядовитых рептилиях и пауках. Оно сверкало какой-то пурпурной чернотой. С брюха чудовища свешивались ряды щупальцев, волнообразные движения которых обеспечивали его движение. Круглый рот его был полон острых как бритва треугольных зубов и окружен присосками. Монстр поворачивал голову из стороны в сторону, словно пытаясь что-то найти. У Костигена мороз прошел по коже, когда он увидел, что чудовище слепо.

Не ослеплено. Оно не потеряло зрение в битве. Скорее всего, у него вовсе не было глаз. Оно существовало в каком-то темном мире, где день не отличался от ночи, куда никогда не проникали лучи солнца и где все существа находили друг друга не зрением, а другими органами чувств. Запахом или каким-то странным острым чувством, неизвестным человеку.

Костиген отступал от монстра, то подплывая к стене и ощущая спиной волнистую, извилистую стену арены, то время от времени погружаясь в воду и нащупывая одной ногой песчаное дно, чтобы найти точку опоры и утвердиться. Монстр полностью заплыл на арену, и дверь закрылась. Теперь Костиген видел, что от жуткого кольца треугольных зубов до кончиков черных скользких щупальцев на хвосте в гаде было не менее тридцати футов длины.

— Ну что скажете о моем любимце, мистер Костиген? — эхом отдался по заполненной водой арене холодный, сухой голос Катулоса.